Веснухин недоумевает, – О ком речь?
– Хотя бы этот ваш Лель. Называет себя моим другом. Ходит за мной по пятам.
– Игорь? Не может быть! Игорь, скажи, что это не так.
Игорь, который к тому часу, было, прилег, приподнимается на локтях, – Что, да как, точнее, каким образом… Я, по-видимому, должен что-то объяснить? объясниться?.. Но я не знаю, не готов… не совсем в теме… словом, придремал я, товарищи, скрывать не стану, придремал немного. Минуту, не больше, но, видимо, упустил главное…
Петров желчно, – А у нас, молодой человек, не бывает второстепенного. Мы, видишь ли, временем не располагаем на второстепенное. Мы, видишь ли, время ценим, так как очень хорошо понимаем, жизнь коротка.
Игорь растерян, пытается понять, – Вы укажите, что я должен?.. каким образом?.. укажите, как будет лучше для всех? И я, конечно и непременно…
Полковник пытается помочь, – Да ты не тушуйся, ничего особенного не произошло. Ты запросто скажи другу своему, старшему товарищу скажи, дескать, был неверно истолкован, что-нибудь в этом роде. Ну, или, если хочешь, объяснись. Займи диспозицию. И так можно. Займи диспозицию, а дальше наступай или обороняйся. Если пороху хватает, почему нет? Если хочется рассказать, высказаться, озвучить, обозначить…
– Я про невольный обман хотел бы…
Петров лукаво улыбается, подмигивает Веснухину, – Ну, ну, посмотрим. А Лель-то наш непрост. Вона откуда зашел. Да, тебя, брат, голыми руками не возьмешь. Ну же, говори, мы слушаем тебя…
– Хотел бы заметить, не все так просто.
– Да-а?
– Безумие, смех, все такое, согласен, следует и проистекает. Но только ли? А жалость?.. А мысль?.. Не всегда, конечно, но случается. Бывает, и не одна. Взять хоть врачей или юристов. За ними школа. А что такое школа? Картонная коробка. Мокрая картонная коробка с улиткой на дне. Никто не спорит, улитка – создание исключительное, высокоорганизованное, погруженное в себя. С намеком на космос, которого, вероятнее всего нет, который, вероятнее всего, декорация. Есть такое ощущение?
Петров принимает игру, – Ну, допустим.
– Так вот. Сколько угодно можно расписывать загадки и достоинства моллюска, однако улитка так и останется улиткой, а коробка – коробкой. И наяву, и в памяти. Напоминаю, коробка – школа, глобус, следовательно – улитка.
Петров язвительно, – На память покуда не жалуемся.
– И в мыслях не было обидеть, честное слово.
– Ты продолжай.
– Но вот, настал долгожданный час. Перешагнули. Перешагнул, перешагнула, перешагнули. Покинули тару. Ступили, аккуратно выражаясь, в самую лужу повседневности. Ноги немедленно промокли. Солнце куда-то спряталось. Солнца в коробке было столько, что щурились, руками небо закрывали. А тут как-то разом, как будто свет выключили. И такая резкость наступила. Тревожная, прямо скажем, резкость. Ну, вот, ты, допустим, врач или юрист. Или и то и другое. Даже лучше, если и то, и другое. По-моему, удачный пример. Итак, я врач и юрист. Что я умею? Умею оперировать, а также защищать и обвинять. Готов действовать в пределах своих знаний. Я уверен, что могу быть необыкновенно полезным. Могу, и, даже, несомненно, подарю кому-нибудь жизнь или счастье. Прекрасно! Засучил рукава. Вымыл руки. Сосредоточился. Пошел народ. Один, другой, третий. Поговорил с одним, другим, третьим. Как-то что-то не складывается. И вдруг до тебя доходит. Знания твои не нужны. Им не важно, что ты умеешь. Чуда им надобно. От тебя ждут чуда. Ни больше, ни меньше.
