Иванов бросился к нему:
— Отдышался, Филя?
— Порядок! — прохрипел тот в ответ. — Еще дам фрицам жизни!
Филя тяжело, как-то осторожно, присел, потрогал запасные диски на поясе, пустую гранатную сумку, задержал ладонь на ней:
— Придется теперь мне гранат подзанять. У фрицев…
По команде старшины десантники, уцелевшие после обстрела, выбежали из дымящихся стен и устремились через улицу. Иванов и Музыченко держались рядом.
Из развалин напротив, где несколько минут назад были немцы, не раздалось ни одного выстрела.
Перемахнули улицу. Музыченко не отставал — видно, собрался с силами, здоровяк. Бежит, только покряхтывает.
Кругом бесформенные груды камней, каменный пустырь. Куда делись немцы?.. Вперед!
— Полундра! — Иванов пригнулся, услышав зловеще-знакомый посвист летящей мины.
Перед глазами железная дверь, вся во вмятинах от осколков. С нее пустыми глазницами глядит пронзенный молнией череп. Трансформаторная будка…
— Филя, сюда!
Протиснувшись в чуть приоткрытую дверь, хотели захлопнуть ее, но она не поддалась.
В будке было темновато. Свет, падавший через узкие горизонтальные окна-щели под потолком, процеженный сквозь железные жалюзи, едва достигал пола. На нем почти до окон громоздились исковерканные остатки трансформаторов.
Разрывы мин стихли. Иванов выглянул в дверь:
— Пошли, Филя!
Музыченко не ответил. Иванов оглянулся:
— Опять сомлел? Вот беда!..
Он растерянно стоял перед Филей: тот сидит на полу, прислонясь спиной к измятому железу, болезненно морщится, держась за повязку на голове.
— Вот что! — не стал задумываться Иванов. — Отдышись да топай потихоньку назад. А диски с патронами мне оставь.
— И самому сгодятся! — Филя снял руку с повязки на голове. — Обожди, сейчас пойдем. Накатило на меня…
— А если опять накатит? И так от своих отстали. Как с тобой-то я?..
— Боишься — обременю?
— Да я не потому… — смутился Иванов. — Тебе в санчасть надо.
— Город возьмем — тогда. Где ее сейчас искать?
— И то верно. Скорее немца найдешь, чем доктора. Ладно, Филя, топаем вместе до победного.
Они спешили. Их подталкивал в спины страх. Нет, не страх перед врагом. Страх, что они, пока Филя приходил в себя, потеряли своих.
В незнакомых дворах, за глухими оградами, сложенными из камня, где они пробегали, трудно было понять, как разворачивается бой. Он гремел россыпью очередей где-то неподалеку, и было похоже — бой, только что катившийся от порта в город, теперь клокочет где-то на одном рубеже, не в силах перехлестнуть через него.
