— Я, — кивнул Ефимий Лукич.
— Кто разрушил это строение?
— По имени не знаю.
— Я тебя имя не спрашиваю. Что за человек, какой из себя?
— Военный человек. Вон оттуда выехал, на танке без колпака. Ошибкой, наверно. На повороте занесло.
— Ошибкой, не ошибкой, не тебе, старик, судить.
— Так точно. Закон судит.
— А танкиста этого в лицо видел?.. Ну… какого роста?
— В лицо не видел. Ночь была. Ростом, кажись, не так чтоб очень.
— Толком не видел, а говоришь «военный».
— А кто же еще? Пономарь, что ли?
Тем временем лейтенант обошел вокруг сарайчика, подошел к лежавшей посреди двора пегой козе, перевернул, осмотрел внимательно и, открыв новенький планшет, занес туда свои наблюдения и ответы Буренкина.
— Сколько твоя коза стоит? — спросил майор.
— А сколько сдохшая коза может стоить? Ничего не стоит.
— Ты меня не путай, хозяин, я про живую спрашиваю. Ефимий Лукич уже почуял, что дело оборачивается худо, нечто вроде сожаления шевельнулось в нем.
— За нее и за живую не больше давали, — пробормотал он.
— Ты конкретно говори. И стоимость двух кур тоже.
— Тоже добро — курица…
— Не крути, старик, говори цену. Положено возместить ущерб.
— Нет, не нужно. На то и война — без ущерба не бывает. Как-нибудь проживем.
Лейтенант эти слова тоже записал и подчеркнул двумя чертами.
— Как хочешь, — сказал майор, снял очки и, достав платок, долго протирал их.
После этого следствие направилось в Подлипки. Когда машина въезжала в деревню, Мария Тереза копала огород. Не оттого, что не знала, куда себя деть, — хозяйство требовало. Она теперь замужняя женщина, а замужняя и дом свой в порядке держать должна.
«Виллис» проехал по четко отпечатавшемуся в мягкой почве следу бронетранспортера и остановился там, где ночью стояла машина Зуха. Толстый майор и худой лейтенант слезли с «виллиса» и вошли во двор. Мария Тереза краешком глаза приметила это, но повернуться и посмотреть на них прямо почему-то заробела, словно не люди в ворота вошли, а две страшные тени.
— Здравствуй, красавица! — сказал майор как можно любезнее.
Мария Тереза кивнула, не повернув головы, и продолжала свою работу.
— Мария Тереза, я тебе говорю…
Вдруг ее всю будто судорогой свело, лопата чуть не выпала из рук. Но она тут же пересилила себя. Опершись на лопату, она прямо посмотрела на майора.
— Слушаю.
— Ты — Мария Тереза?
— Я. Что вам нужно?
— Только это. Что ты — Мария Тереза Бережная.
— Я теперь должна зваться Зух. Мария Тереза Зух.
— Возможно, только… Еще вопрос: не был ли здесь прошлой ночью некто сержант Зух.
