— И мотора не слышал?
— Слышал, только вроде как во сне.
— Что за черт! Уже на ходу сны видим! Кто на посту был?
— Ребята надежные. — Хомичук поименно перечислил всех из ночного дозора. — Разрешите, я разузнаю.
— Только паники не поднимать.
— Понятно.
Будь на месте Хомичука кто другой, дал бы комбат выволочку, перья бы полетели. «Ты у меня, так тебя в душу, мало что мотор, комариный писк за версту будешь слышать», — сказал бы он. Но если уж и Хомичук не слышал, значит, тут что-то не так. Только когда старшина вышел, он выругался: «Недотепы!..» В число недотеп он записал и себя.
Через полчаса все выяснилось. Ефрейтор Дусенбаев рассказал старшине, что Любомир ездил отлаживать тормоза, пробыл долго, там по пути опять сломалось что-то, намучился, пока починил, хорошо, все обошлось, товарищ вернулся цел и невредим. Хомичук ругнулся, да только про себя, а ему и слова не сказал. И с Зухом говорил спокойно. Если бы тут можно было исправить глоткой, уж он бы ее не пожалел. Сержант не отпирался и не оправдывался, рассказал, как все было.
— Ты ведь не только свою, ты и наши головы на плаху кладешь, — тихо сказал старшина и даже выругаться забыл, такая взяла горечь. — Хоть бы покаялся, дубина!..
— А что я такого сделал, чтобы каяться? За козу и сарайчик отвечу. И наказание приму.
— Коза! Если бы дело в козе было…
— А в чем же? За мной другой вины нет.
— Ладно, не мне твою вину мерять. А вот беду чую. Большую беду, Любомир.
Говорили они возле бронетранспортера, сидя на траве.
— О чем ты, Паша! Ты что говоришь?
— Байку рассказываю. Анекдот. Эх, парень…
* * *
Поначалу сержант Зух держался перед капитаном не то что спокойно, но и беспечно, словно даже придуривался. Казарин, видя это, вспылил про себя, но гнева своего ничем не выдал.
— Ну, Зуд, расскажи, какие геройства совершил? — «Геройства» он сказал с особенным нажимом.
— Не Зуд, товарищ капитан, Зух. А геройства мои еще впереди. Не подкачаю. Дай только с фрицем встретиться.
Серые холодные глаза капитана столкнулись со взглядом голубых, смотрящих из-под густых бровей глаз Любомира.
— Ты не придуривайся. Где ночью ходил?
— В Подлипки к невесте, вернее сказать — к жене ездил. Пешком хотел, да очень долго получилось бы.
— Какая еще жена?
— Законная жена, Мария Тереза. Вы ее знаете. Когда в Подлипках стояли, я к вам приходил насчет нее. Вы меня тогда выгнали. Если бы вместе служили…
— Здесь мехбат, сержант, механизированный батальон, а не бардак. И всех баб собирать, с которыми шьетесь…
