Был заключен трудовой договор. Кроме ужина и самогона сосед получил авансом за труды 10 рублей деньгами и два отреза материи на штаны и на рубашку. Прошло девять месяцев. Результата не последовало. Был предъявлен иск в суде о возврате 10 рублей и двух отрезов материи, а также стоимости магарыча. Ответчик иска не признал, ссылаясь на то, что работал добросовестно, в доказательство чего попросил допросить в качестве свидетельницы свою жену, которая за тот же период времени родила ему мальчика. Дело разбиралось в народном суде станицы Полтавской при большом стечении новых поселенцев. Суд в иске отказал на основании ст. 1 Гражданского кодекса, так как истец использовал свою жену в ее «социально-хозяйственном назначении». Такова была мотивировка суда, конечно, ошибочная.
Этот процесс в станице Полтавской весьма исключителен и показателен по своему содержанию: он освещает нам высокий моральный уровень красноармейцев, прошедших политическое воспитание в рядах «рабоче-крестьянской Красной армии». Кроме того, самый факт вселения демобилизованных красноармейцев на чужие хозяйства показывает, что есть люди — не единицы, не десятки, а тысячи, — которым ничего не стоит воспользоваться чужим трудовым имуществом. По крайней мере, в станицу Полтавскую они приезжали эшелонами с песнями и гармониями. Да разве эта станица одна? А что произошло в Эстонии и Латвии в 1945 году, после окончания войны?
В детских домах, в школах, в Красной армии, в профсоюзах, в газетах, кино, театрах, по радио, на митингах и собраниях всех видов и по всем поводам воспитание «масс» основывается исключительно на идеях классовой борьбы, классовой ненависти как к своим, так и к заграничным классовым врагам. За 36 лет она переросла просто в ненависть человека к человеку: эгоизм, зависть, злоба, подхалимство перед сильными и какой-то садизм в отношении слабого — вот картина морального разложения, на котором вырастает новая мораль.
Однако возвращаюсь к статьям Гражданского кодекса. Я уже упоминал, что ст. 5 давала право свободного передвижения, селения в любом месте республики, выбора промысла и занятий. Она быстро отмерла. В 1932–33 годах, с введением паспортной системы и прописки по месту жительства, всякое передвижение для колхозников было окончательно запрещено, так как им паспортов не выдавали. Это было окончательное прикрепление к национализированной земле. Правда, за 100 рублей (а иногда и за литр водки) было возможно в милиции получить подложный паспорт, написанный по всем правилам особыми чернилами и с настоящей печатью, но надо было знать, где дать и как. Были и случаи убийства с целью кражи подходящего по возрасту паспорта. Мне известен случай такого преступления на станции Курганная Ворошиловской железной дороги, когда один из пассажиров был убит ночью в станционной уборной.
