— Он? Я не знаю, — она покачала головой, — но, когда он приходил и начинал смотреть на меня, какая‑то сила сковывала мои члены. Мне казалось, что я уношусь куда‑то далеко-далеко, а потом раздавались откуда‑то голоса, и когда я снова приходила в себя, то мне было ужасно тяжко. Что‑то давило меня, какая‑то чужая воля заставляла меня совершить то одно, то другое.
— Простите, Елена Семеновна! — вмешался в разговор Патмосов. — Меня интересует существенная сторона дела. Сколько вы взяли своих денег из банка, когда уезжали из Петербурга?
— Тридцать пять тысяч. А что?
— Сколько у вас осталось?
— Я оставила себе пять тысяч. Остальные отдала ему.
— Так. И взяли с собой все драгоценности?
— Да.
— Что у вас от них осталось?
— Я не знаю; надо посмотреть.
— Вы сделаете мне большое одолжение, если произведете эту проверку.
— Я ничего не понимаю. Что случилось?
— То, что вы оказались во власти мошенника и негодяя, — разгорячился Прохоров. — Помните вечер у Горянина? Там этот Чемизов в первый раз показал свое страшное искусство, а потом применил его к вам. Когда мы подстерегли его, он усыпил вас и заставил дать ему дарственную на ваше имение. Счастье, что я случайно встретил его здесь и вызвал Бориса Романовича.
Дьякова широко раскрыла глаза, и ее лицо побледнело.
— Да, да! Я теперь вспоминаю… Едва мы уехали из Петербурга, как я перестала быть самой собой, стала автоматом. Мне всегда казалось, что я живу в полусне. Я ожидала Григория Владимировича, но, когда он приходил, чувствовала не радость, а какой‑то странный испуг. О да, да! Теперь я знаю… Как я вам благодарна, дорогой Сергей Филиппович! Вы меня спасли!
Прохоров поцеловал ее руку и поспешно отошел в сторону, потому что не мог скрыть волнение.
Дьякова обратилась к Переверзеву:
— Доктор, скажите: это очень опасно для моего здоровья?
— Пустяки, — успокоил он, поправляя очки. — Вам необходимо теперь отдохнуть, развлечься, а затем вы совершенно освободитесь от его влияния. Понятно, сейчас нервы у вас расстроены. Я пропишу вам бром.
— А я попрошу вас, Елена Семеновна, — сказал Патмосов, вставая, — чтобы вы к завтрашнему дню привели свои дела в порядок и сообщили мне. Нет ли у вас каких‑нибудь поручений в Петербург?
— А что?
— Мой друг Семен Сергеевич Пафнутьев едет туда сегодня.
Дьякова покраснела.
— Сергей Филиппович, — громко сказала она. Прохоров быстро обернулся. — Доктор советует мне уехать и рассеяться. Может быть, вы согласитесь сопровождать меня?
