— Напишите ему письмо… Человек‑то ведь он деловой?
— И очень даже…
— Так, может быть, он помнит, какими деньгами заплатил эти тридцать тысяч рублей госпоже Коровиной. Не могут быть это все трехрублевые ассигнации, или сотенные, или даже пятисотенные!
— Да, так.
— Может быть, акции какие‑нибудь, бумаги, закладные листы. Вот вы бы это и узнали. А это может нам послужить на пользу.
— Так! — раздумчиво произнес Семечкин. — А какая же польза?
— Да как же вы этого не соображаете! Я во все банкирские конторы сделаю дружеские сообщения, что если кто придет менять билеты за такими‑то номерами, акции такого‑то общества, то прошу сообщить мне немедленно. Не будет же человек держать у себя акции до второго пришествия; придется менять!
— Да, это так, — согласился Семечкин. — А где? Может быть, в Таганроге, может — в Варшаве. Ему. негодяю этому, пути не указаны.
— Совершенно верно. Но я могу оповестить все более или менее значительные города. Вы сделаете то, о чем я вас прошу?
— Непременно! Как только домой приду, так пропишу Махрушину: «Так и так, Николай Степанович, расскажи мне, какими деньгами ты заплатил Коровиной за имущество».
— Великолепно! Ну, а вы чем занимаетесь? — спросил Патмосов.
— Мысли от себя гоню, Борис Романович. То есть так тоскую, — сказать вам по совести, — что один оставаться совершенно не могу. Как останусь один у себя в номере, так мне все Настасья Петровна представляется. Голова эта, вся изодранная!.. Господи Боже мой! И за что она полюбила этого разбойника? Вот я и не могу. Места себе не нахожу, червь точит сердце. Сейчас я к своему, значит, приятелю — и с ним кутеж.
Патмосов покачал головою.
— Ну, это, знаете ли, не важно. Вы лучше бы ехали опять в Саратов и взялись за дело.
— Пропадай все! Теперь я как к вам прицепился, так и не отстану. Разве что скажете: «Егор Егорович, ничего не нашел. Пропал, мерзавец, как в воду канул».
— Нет, — Патмосов похлопал пальцем по столу. — Не бывало такого со мной случая, чтобы я, имея хоть маленький кончик, не распутал всего клубка. Есть у нас браслетка, может быть, узнаем деньги, да и на коробке тоже след есть… Нет, нет, Егор Егорыч, унывать не надо!
Лицо Семечкина просветлело.
— Вот обрадовали!.. Истинно, можно сказать. Теперь я как именинник. Денег не надо?
— Нет, — засмеялся Патмосов. — Затоскуете, опять загляните.
— Ваши гости! — ответил Семечкин и вышел от гостеприимного хозяина, обрадовавшего его.
Погода была светлая, ясная. Егор Егорович пошел по улице, весь под впечатлением радостной надежды, и с удовольствием поглядывал на встречных.
