— Слушаю-с, — сказал помощник и, выйдя из кабинета, тотчас приказал позвать к себе Чухарева и Калмыкова.
Те оба сразу ожили, едва услыхали сообщение помощника.
— Теперь уж он от нас не уйдет. Мы живо, — воскликнул Чухарев. — Я, Август Семенович, сразу почувствовал что‑то, едва увидел этого Семечкина.
— И я, — мрачно сказал Калмыков.
— Ну, хорошо! Вот вам инструкции — и с Богом, — сказал им помощник начальника и углубился в составление телеграмм.
Чухарев и Калмыков прямо направились в адресный стол. Они прошли в справочное отделение и, как свои люди, начали перебрасывать карточки. Чухарев искал Кругликова, а Калмыков — Коровину.
— Есть! — сказал Калмыков.
— И я нашел, — отозвался Чухарев и, вынув бумажку, взял карандаш и начал делать выписки.
«Приехал 10 октября, прописан по Литейному проспекту, в д. № 51, меблированные комнаты. Жил до 1 ноября.
Прописан в Толмазовом переулке, в д. № 3, меблированные комнаты. Жил до 25 ноября.
Прописан — Невский пр., дом № 54, меблированные комнаты. Жил до 5 декабря. Выехал».
Больше справок не было. Хотя после каждой справки значилась отметка: «Выехал из города».
— Так, — сказал Чухарев, — а у тебя?
Калмыков показал свою выписку, и она оказалась с теми же адресами.
— Значит, вместе. Ну, тем легче, выходит. Ты теперь по участкам, а я — по адресам, — и Чухарев, встряхнув руку сотоварища по делу, вышел из помещения адресного стола.
Он решил идти по порядку выписки и посетить сперва дом № 51 по Литейному проспекту.
Меблированные комнаты Галушкина занимали в этом доме четыре квартиры. Чухарев прошел к самому хозяину и спросил о Кругликове и Коровиной.
— Как же… у меня жили. Снимали двадцатый номер. Переехали. Позвольте! — Галушкин взял со стола книгу, посмотрел в нее и сказал: — Въехали вечером девятого октября с вечерним поездом. Оба вместе, как муж и жена. Я даже так поначалу подумал. А уехали, как есть, тридцать первого числа. Он сказывал, что к себе, в Сибирь куда‑то.
— В Сибирь он потом пойдет, — с усмешкой сказал Чухарев, записав показания. — Ну, а как они жили?
— Да и это сейчас объясним, — сказал Галушкин и позвонил.
Вошел слуга.
— Позови мне Машу! — распорядился Галушкин и, когда слуга вышел, объяснил Чухареву: — Это — горничная из того коридора.
В комнату вошла миловидная девушка.
— Вот, Маша, — обратился к ней хозяин, — расскажи этому господину, как жили Крутиков и Коровина. Помнишь их? Он такой рыжий, с бородой.
— Очень хорошо помню, — ответила девушка. — По-хорошему жили… как муж с женой. Она раз мне даже сказывала, что бумаги у них не все еще выправлены, а как выправят, так и поженятся. Все целовались. Больше дома сидели, а как вечер, так и в театре.
