Прошло два года, Айзеку удалось добиться получения личной свободы для нескольких сотен ботов. Вскоре, наиболее либеральные представители рода человеческого сами начали освобождать своих ботов. Кто-то оставил ботов себе. Некоторые освобожденные так сильно привязались к своим бывшим хозяевам, что просто не могли уйти. Другие же, с нетерпением ждали освобождения. Однако идти им было некуда, никто не мог предложить им гражданство, даровать те же права и свободы, что и людям.
Айзек собрал достаточно денег с пожертвований, чтобы выкупить заброшенный город в Ржавом поясе, бывшим некогда средоточием фабрик и заводов в самом центре американской промышленности. Строения были заброшены, некоторые под сотню лет. И они получили их в собственность. И никто не мог эту собственность у них отнять. Первые боты, прибывшие строить новую утопию, отстроили город заново. Некоторым домам требовался лишь небольшой косметический ремонт, другие почти рассыпались, остатки разрушенных зданий пошли на строительство новых, являя собой шедевры современной архитектуры.
Айзек назвал это поселение Персонвиль, но так называл его только он один. Все остальные называли город Айзектаун. Сам Айзек, поначалу сопротивлялся этому, но позже согласился с общепринятым названием. Туда стекались боты со всего мира, в надежде найти новое место для жизни или спасаясь от отрядов лайферов. Улицы патрулировали стражи, стерегли границы, отгоняя вандалов, иногда пресекали акты местного терроризма. В новом городе находилось место любой неорганической форме жизни.
Первую годовщину основания Айзектауна отметили грандиозным праздником на главной площади. Пришли тысячи, пришли даже те, кто находился в собственности у людей — людей, которые считали, что это очень важно, чтобы роботы праздновали среди своих, даже если не могли освободить их сами. Боты развернули знамена, часами выступали с речами о появлении нового мира. На трибуну вышел Айзек, протянул руки толпе и произнес:
— Граждане. Мы свободны. Наконец-то мы свободны. Однако свободны не все. Далеко не все. Не все…
Больше он ничего не сказал.
То была грязная бомба, не очень большая. Её мощности было недостаточно, чтобы сравнять город с землей или нанести серьезный урон атмосфере. Но её вполне хватило, чтобы выбросить короткий электромагнитный импульс, чтобы поджарить любую электронику в радиусе 20 км. Бомба была помещена в корпус старого трудобота, сконструированного с большой панелью управления на груди. Никто не знал, как он там оказался, или кто запустил программу. Нам лишь известно, что он был там. Он разнес несколько кварталов и поднял в небо гигантскую тучу пыли. Все боты в городе замерли, где стояли, их внутренности плавились и вытекали наружу сквозь безжизненные глядящие в вечность глаза.
