— Ох, — сказала Айс. Рука ее метнулась к губам, — ох, — повторила она. И покачала головой. — Извините. Если бы я знала, я осталась бы снаружи.
— Зато так я не опасен, — даже сейчас он улыбнулся. И улыбнулся, искренне, — ну, почти не опасен. Добрый день, госпожа фон Вульф.
— Добрый, — с запинкой ответила Айс.
— Я вас умоляю, не надо так смотреть, — голос его оставался мягким, чуть-чуть насмешливым, — это всего лишь необходимые меры предосторожности. Ничего страшного.
Да, наверное. Но не смотреть она не могла. Просто не получалось оторвать взгляд от прикованного к стене человека. Стальной ошейник. Стальной пояс. Стальные браслеты на запястьях. Цепочка от них пристегнута к ошейнику. А от ошейника толстая цепь уходит куда-то в темную, глубокую дыру. Как раз над его головой.
Он, кстати, совсем невысок, этот Тиир фон Рауб, чудовище из тевтских ВВС. Невысок и худощав, на взыскательный взгляд, так даже, пожалуй, слишком. Но слабым или хрупким отнюдь не кажется, скорее наоборот, впечатление от этого летуна, как от тонкого и гибкого клинка. Из тех, что рубят подброшенный в воздух шелковый лоскут.
Если бы не цепи. Тяжелые даже на вид и такие нелепые.
— Холодное железо, — он глянул исподлобья хитрющим глазом. Одним. Второй заплыл окончательно, — суеверный вы народ, уруки.
— Иногда, — Айс подошла ближе.
Да, он совсем невысок, ниже ее на полголовы. И, оказывается, у него светлые волосы. Пепельные. Это красиво.
— Жаль вас разочаровывать, — фон Рауб покривился и вдруг, рывком, стал сантиметров на десять выше, — честное слово, госпожа фон Вульф, обычно я выгляжу несколько ухоженнее. Доказать это сейчас нет никакой возможности… — сквозь насмешку в теплом голосе впервые проглянули досада и легкий стыд, — увы, вам остается поверить мне на слово.
— Я верю, — Айс разглядывала его, чуть смущаясь и напоминая себе, что она, в конце концов, ученый, а этот человек — любопытнейший экземпляр, представитель неведомого науке вида… — я верю и даже могу себе это представить.
Ей хотелось сделать это вчера. Сегодня представилась возможность. Айс протянула руку и коснулась его лица. Увидела изумление в черном-черном, непроглядно-черном взгляде.
И шепнула:
— Хочу посмотреть, верны ли мои представления.
Осторожно-осторожно. Чтобы не сделать больно. Хватит с него боли, честное слово, слишком много ее для одного человека. Самыми кончиками пальцев… Безобразный синяк. Черты лица такие тонкие, острые скулы эльфийской лепки… У кого поднялась рука?
