Торбин сидел на стуле артистически вольно, откинувшись на спинку. Лицо квадратное, холеное, тонкокожее, со следами когда-то сильного румянца, но сейчас поблекшею. Глаза отрешенные. Светло-серые. Взглядом уперся в столешницу. Волосы очень тонкие, пепельные, рассыпаются. Он то и дело поправляет их растопыренной пятерней. Заговорил холодновато, сидя все в той же вольной позе. Металл в голосе.
— Я, товарищи, крайне удивлен столь необычным началом. Извините, но в первый же день пуска на уникальном блоке угробить три насоса… — Он поднял вверх белую руку с вытянутым указательным пальцем, потряс ею. — Стоимостью полмиллиона каждый! Уму непостижимо! Прошу директора объяснить причины… — Торбин слегка взбычил голову, наморщил лоб и вытаращил холодные глаза. — Объясняйте! — И сел пряменько, положив обе руки па стол перед собой. На лице деланная наивность. — Объясняйте…
Мошкин покраснел, засуетился, но вдруг нашелся, пробасил:
— Алимов доложит…
Алимов в это время будто нюхал воздух перед собой, часто и мелко кивая кому-то головой.
— Харлов проанализирует… Начальник производственно-технического отдела… — шепнул Мошкину Алимов и налился густой кровью.
Торбин холодно улыбнулся, несколько раз крест-накрест рассек ладонью воздух, иронически произнес.
— Харлов, Марлов… Мне все равно… Анализ…
Харлов встал. Черные волосы рассыпались по бокам, образовав белый пробор посредине.
— Сидите… — небрежно разрешил Торбин.
Харлов сел и дольше положенного молчал.
— Собственно, причиной всего, — начал он, — неотработанность режима… Вернее, тут был переходный режим…
— Вот-вот, переходный… — вставился Алимов.
— Дайте же человеку сказать! — вытаращился на Алимова Торбин.
Маленькими ручками Харлов подобрал волосы, но они снова упали по сторонам.
— Мы слишком долго работали на переходном режиме. В этом все дело. Режим переходный, и его надо проскакивать быстро…
— В чем же, извините мою тупость, дело? — Торбин постучал себя кулаком по лбу и обвел всех удивленными холодными глазами.
— Дело в том, что турбина к этому времени к пуску не была готова. Все дело в этом. Мы старались продержаться на мощности, превратив переходный режим в стационарный, но…
Торбин уже не слушал, перебил:
— Товарищи! Страна испытывает нефтяной голод. Прошу это зарубить себе на носу! Пуск энергоблока мощностью миллион киловатт экономит стране два миллиона тонн нефти в год! Передо мною, надеюсь, собрался весь командный состав блока?
Алимов и Мошкин усиленно закивали.
