И вот пошла деревенская свара. Барский двор с утра мужиками набит: выборные от сурских и никудышевских. И те и другие доказывают свое право на эти луга и что Павел Николаевич не может эти луга Егору Курносову продать, а обязан продать мужикам, причем каждая сторона отстаивает какие-то свои преимущества. Крик, брань, укоры, попреки и угрозы. Тут и Бог, и совесть, и правда Божия, и царь-батюшка-ослобонитель, и крепкое непристойное слово. За оградой двора-тоже мужики и бабы. Там тоже крик и ругань. Точно осада крепости. Всякое появление на крыльце Павла Николаевича сперва вызывает мгновенную тишину, а потом взрыв голосов, тревожных, обиженных, то умоляющих, то раздраженных, почти злобных.
— Побойся Бога-то!
— По совести надо!
— По правде сделай! Бог правду-то видит, хоть не сказывает!
Павел Николаевич пытается говорить, но ему мешают.
— Прежде всего не кричите! Не вы, а я — собственник лугов и по закону как сам решу, так и будет: захочу — продам, не захочу — и в аренду не отдам. Ты курицу свою можешь продать? Корову свою можешь зарезать? Так вот и мы не обязаны у вас согласия просить…
— Чай, земля не курица! Что ты нам про птицу да про скотину толкуешь. Разговор насчет земли, а он про курицу!
Смех и ропот. Машут руки. Злобно сверкают глаза. Павел Николаевич махнул рукой и ушел. Этим воспользовался корнет Замураев. Он давно слушал через окно эти разговоры и кипел негодованием: его возмущало не только поведение «народа», но и самого Павла Николаевича. Мужики обнаглели, а Павел Николаевич потворствует этой наглости. Чего тут с дураками объясняться? Вот они уже и в комнаты полезли. Корнет выскочил на крыльцо, объятый гневом:
— Довольно драть глотки! Расходитесь!
Мужики загалдели. Тогда корнет крикнул караульному мужику:
— Гони их со двора!
В это время Павел Николаевич возбужденно ходил по кабинету и разговаривал сам с собою:
— Извольте послушать! Оказывается, что мы владеем имением не на правах собственников и не имеем права продавать землю без разрешения этих дураков!
Когда Павел Николаевич снова вышел на крыльцо, мужики с ропотом уходили со двора.
— Почему они ушли? — удивился он.
— Я их выгнал…
— Кто тебя просил вмешиваться?
Павел Николаевич послал Ивана Кудряшёва вдогонку:
— Пусть выберут двоих поумнее, а ты проведи их ко мне в кабинет.
Иван Кудряшёв радостно побежал к воротам. Он, конечно, был на стороне мужиков и подмигнул им, когда барин упомянул про курицу: ловко, дескать, дураков обходит!
