Надо по всей Руси, в один день и час знамена Христовы, хоругви поднять. Повинуйтеся и покоряйтеся, яко с нами Бог! Вот и выйдет Божия революция…
Павел Николаевич не без удивления и интереса слушал этого фантазера из духовного ведомства. Порою он задавал ему щекотливые вопросы, которые, казалось, должны были поставить в тупик фантазера. Но, к изумлению Павла Николаевича, тот на все такие вопросы находил самое неожиданное и простое разрешение, правда, тоже наивное, но вполне логичное.
— Вы говорите, — хоругви… А вот татары, башкиры, киргизы, евреи и прочие инородцы?
— Да много ли их? Опять горсточка! Поймут, что им выгодно, и не будут препятствовать…
— Боюсь, что вы придете не туда, куда думаете, Елевферий Митрофанович.
— Господь милостив. В душе у всех живет этот Град Незримый, у всех племен и народов. Я думаю, что если бы народу не мешали, а помогли, так он живо нашел бы пути и средства. Народ правду-то сердцем чует. Беда в том, что интеллигенция с путей сбилась, вразброд идет. Народ под благовест, а интеллигенция под музыку бесовскую. Будто бы с виду и в одну сторону идут, а дороги-то разные: одна — от Бога, другая — от дьявола, одна от любви христианской, а другая — от ненависти и мщения. Народ — за Христом, а интеллигенция — за Иудой!
— Ну, это уже слишком! — злобно крикнул Дмитрий и вышел, сердито хлопнув дверью.
За ним, сорвавшись с места, ушел на цыпочках Саша Ульянов. Владимир остался. Он жадно вслушивался, щуря свои калмыцкие глазки, и улыбочка подергивала его губы.
— Все духовенство должно подняться, а не Стенька Разин! — крикнул вдогонку уходящим Елевферий.
— Ну, я совершенно не представляю себе в такой роли наше духовенство, — тихо произнес Павел Николаевич. — Церковь в роли государственного строителя — дело прошлое, историческое…[96]
— Какой же иной путь вы предложите? — спросил Елевферий.
— Просвещение!
— А разве революционеры — темные, а не просвещенные люди? Все больше из студентов да курсисток выходят. Все, значит, гимназию либо реальное окончили. А кто за Христом пошел? Рыбаки неграмотные! Вот и землей революционеры народ подманивают, а он не идет, не верит им…
— Ну, значит, не стоит и бояться их? — спросил Павел Николаевич…
— Позвольте! Дороги-то все-таки в одну сторону идут. Сбить, сманить на свою дорогу они стараются. А вода по капле и камень точит…
Тут к столу подошел весь взъерошенный от напряженных дум Григорий и сказал, склонясь к Елевферию:
— Объясни брату свою схему!
