— А я говорю, что видел, — упорно возразил Капитон. — Слышал пение, видел маленькую сияющую ручку и какой-то столб, подобный облаку. Все это для меня совершенно непонятно и иногда тревожит. Тело, одно хорошенькое женское тело — вот что я хотел бы только видеть во всем мироздании! Ха-ха-ха! Выпьемте, Анетта и Розочка, пейте, говорю…
Его соседки, Анетта и Роза, поднесли к своим губам бокалы, а в это время Илья Петрович с высоты беседки проговорил громко и чрезвычайно уверенно:
— Конечно, ровно ничего не было. Допустить возможность появления мертвых значит оскорблять здоровый ум каждого человека.
— Еще бы, — сейчас же отозвалась Глафира, — все объяснение в том, что Леонид ненормален, а наш отец очень стар и стал терять рассудок.
— Вон он сидит под дубом и смотрит на небо, — сказала Зоя, расхаживая взад и вперед маленькими шажками вместе с Тамарой, голова которой лежала на ее плече.
— Будем слушать, господа, — снова воскликнул Илья, — вот опять показался маг и прорицатель.
Действительно, Леонид, окруженный рабочими, показался снова, и момент спустя зазвучал его голос, полный на этот раз самого злого сарказма:
— Да нет, друзья мои, вы поймите меня. Наши тела — это просто костяные ящики, наполненные потрохами <…>
— Вы сделались теперь, барин, совсем как праведник, — проговорил Ласточкин. — Слова золотые говорите. А оно не надо бы вам сердце иметь.
— Иметь сердце не надо?! — воскликнул Леонид, останавливаясь на месте.
— Да, барин, у всякого человека внутри — зверь.
— Зверь! Да неужели? — воскликнул Леонид и странно рассмеялся.
Светлые глаза Ласточкина блеснули злостью и в голосе послышалось раздражение.
— Вот вы добрый барин <…> Сказывают все, что вы особливый какой-то, да только блажь это одна и непорядок.
— Как это непорядок?
— Да так, — проговорил Ласточкин с язвительной улыбкой на тонких бескровных губах <…>
— В могилу, все в могилу! — воскликнул Леонид, взмахивая рукой по направлению к кладбищу <…>
Едва Леонид проговорил это, как фигура, стоящая под дубом, дрогнула и, озаряемая луной, медленно задвигалась, а Леонид с выражением сарказма на лице и в голосе продолжал:
— Но не думай. Хотя черви копошатся в мозгах и проели внутренности их, но их бессмертные души поднялись из могил <…>
— Сын!.. — раздался за ним голос и, когда Леонид и рабочие обернулись, то все увидели старика с жалким, искаженным лицом. В душе его боролись страх и злоба, но, так как все это происходило в присутствии рабочих, то, стараясь подавить первое чувство, он вскричал:
