— Вы храбрые солдаты, — раздался совсем невдалеке, из-за прикрытия голос, произносивший русские слова с легким акцентом. — Зачем вам умирать? Мы вас не тронем!
Пограничники стреляли молча.
«Скоро конец», — подумал командир. В голове стоял туман, пальцы плохо повиновались, дальние кусты и деревья сливались в мутную пелену. «Конец…» — тихо повторил он и, перед тем как бросить последнюю гранату, достал блокнот в металлическом переплете, на одном из листков написал: «Нас шесть человек. Встретили до семидесяти егерей, приняли бой. Прощайте, товарищи…» Подписав записку, отшвырнул блокнот в кусты и возобновил стрельбу из автомата. Вдруг он поник головой, перестал шевелиться — третья пуля пробила сердце.
Огонь пограничников становился реже. Истекая кровью, с трудом поднимая головы, они продолжали стрелять. Но вот бой закончился… Финские солдаты окружили тела пограничников.
— Все убиты! — проговорил финский офицер. И подумал: «А у меня убитых больше тридцати…» И обращаясь к солдатам, громко приказал — Обыскать трупы. Собрать оружие.
Марину удалось пробраться в лес незамеченным. В зарослях он снова впал в полуобморочное состояние. Непреодолимое желание спать сковывало его, веки смыкались помимо воли. За последнюю неделю он спал не более двух-трех часов в сутки, две ночи провел совсем без сна.
Где-то рядом послышались голоса. Говорили по- фински. Близость опасности заставила насторожиться. Но скоро голоса смолкли.
— Куда же идти? В какую сторону? Где наименьшая возможность встречи с врагом? Марин полез за картой в полевую сумку.
Его рука натолкнулась на что-то твердое. Это были полузасохшие куски хлеба. Как-то, день-два назад, Марин собирался позавтракать, его вызвали на участок обороны, и он ушел, сунув в сумку бутерброд с сыром. Значит, в сумке должен быть еще кусок сыру. Марин ощутил сильный голод. Быстро вытащив карту и небольшую общую тетрадь в клеенчатом переплете, он нашел сыр и с жадностью съел половину. Показалось, что прибавилось сил.
Все дальше углублялся Марин на финскую территорию. Потом он повернет вдоль границы и постарается перейти линию фронта, соединиться со своими…
Прошли сутки. День клонился к вечеру. Марин слабел, но продолжал двигаться вперед. Наиболее открытые места он обходил, иногда ему приходилось лежать, зарывшись в листья и мох, выжидать, когда пройдут неприятельские солдаты. Он потерял ориентировку… На его карту не была нанесена та местность, по которой он проходил, и Марин вынужден был идти только по компасу. На второй день набрел на хорошую лесную дорогу. По окуркам, по следам установил: здесь прошли немецкие солдаты. Он не знал, в какой населенный пункт ведет эта пешеходная дорога. Одно было очевидно — враги пользуются ею для переноски клади: в некоторых местах остались глубокие следы солдатской обуви, подошвы которой были подбиты крупными гвоздями. Марин осторожно двигался вдоль дороги, скрываясь в кустах. Часто Марин останавливался, прислушивался. Дорога вывела его на заболоченную поляну, на которую кем-то были набросаны для прохода связанные жерди. Долго Марин не решался выйти на открытое место, но другого пути не было. Благополучно переполз через болото, поднялся на каменистый кряж и сквозь просветы между деревьями увидел полуразвалившуюся охотничью избенку, каких немало разбросано в карельских лесах.
