— Мне кажется, ты чего-то не договорил, Геннадий Михайлович.
— Ты прав. Скажи, зачем изменил приказ?
— Ты имеешь в виду солдат Мелешко?
— Ну да.
— Мне доложили проект приказа. С ним я никак не мог согласиться. У Мелешко набедокурили, пускай Мелешко их и воспитывает.
Тимофеев нервно раздавил в пепельнице окурок.
— Ты не учел одно весьма немаловажное обстоятельство: на первую выезжал я, на месте разобрался. Наверное, следовало переговорить со мной, а затем уже решать.
— Такие-то пустяки?
— Это не пустяки. — Тимофеев закурил новую сигарету. — Согласен с тобой: перевод из одного подразделения в другое не всегда оправдан. Но данный случай осложняется двумя обстоятельствами: распоряжение о переводе этих солдат уже было согласовано с Карповым, а предложение исходит от меня, так что тебе обязательно надо было переговорить со мной — и тогда все прояснилось бы. Это — первое. И второе: из трех самовольщиков ведь двое по месяцу служили на первой, и Мелешко за них не в ответе. Существует и третий аспект — наш авторитет. Одним словом, приятно тебе это или нет — оставь приказ в первой редакции. А впредь, будь добр, кадровые вопросы без меня не решай.
— В равной степени этот упрек относится и к тебе.
— Согласен. Тут, правда, можно принять во внимание смягчающие твою вину обстоятельства, — полушутя добавил Тимофеев, — ты еще не вошел в курс дела.
— К сожалению. Ну да ладно, — оборвал его Суров. — Все яснее ясного. Извини. Впредь будем согласовывать не только кадровые вопросы. Но имей в виду: я всегда буду противиться переводам недисциплинированных солдат в другие подразделения на перевоспитание. — Воцарилось молчание. — Спасибо за великолепный обед, мне пора.
Вслед за Суровым Тимофеев направился к вешалке, однако, не дойдя до нее, остановился. Суров, чувствуя на себе чужой взгляд, обернулся.
— А ты разве не идешь в отряд?
— Любопытный ты мужик, Юрий Васильевич.
Он наверняка не ограничился бы сказанным, но в этот момент из кухни выбежала Одарка Ивановна. Покачала головой:
— Вжэ побиглы? А я взвару наготувала з грушок та вышэнь, ай шкода яка!
Но Суров, уже в шинели, от компота наотрез отказался.
— Спасибо вам большое, Одарка Ивановна, обед был очень вкусным.
— …и прошел в теплой и дружественной обстановке, — заключил с улыбкой Тимофеев.
Теща колыхнула высокой грудью.
— Иды ты пид тры чорты, Гена!..
— Иду. Уже иду, мама. Обед в самом деле был очень вкусный. Позвольте ручку.
Одарка Ивановна манерно протянула пухлую руку, зять чмокнул ее, доставив теще огромное удовольствие.
