У этой-то заимки пограничники и спешились. Бросив на произвол судьбы коней, они вбежали в домик, забаррикадировали дверь, заложили окна камнями, оставив небольшие амбразуры.
- Мы должны задержать банду,- сказал старшина Сидоров.- По дороге через Сары-Бай и через ущелье взять нашу заставу в лоб басмачам будет трудно - застава там неплохо защищена, а с тыла, с перевала…
Отлично понимали значение заимки и басмачи. Не рискнув сунуться под пули укрывшихся в маленькой крепости пограничников, они дожидались наступления ночи. А ночью, едва молодая луна скрылась за гребнем хребта, начался бой.
В заимке никто не спал. Огня не зажигали, сидели в темноте, по очереди дежуря у окон.
- Ползут! - доложил прильнувший к амбразуре Николай Жуков.
- Стрелять только наверняка! - приказал старшина.- Ватник и Бердников, за мной!
Ночью из заимки можно проглядеть врагов, и Сидоров решил устроить заслон на тропе.
Иван Ватник и Яков Бердников выбрались вслед за старшиной из домика и залегли за камнями.
Где-то в горах сорвалась лавина. Еще не умолк ее гул, отраженный многоголосым эхо, как Сидоров выстрелил. Первый из ползущих по тропе басмачей, не вскрикнув, ткнулся лицом в камни и замер; второй вскочил и, не успев сделать шага, свалился в пропасть: Бердников стрелял не хуже старшины. Тотчас басмачи, притаившиеся за скалами, открыли беспорядочный огонь.
В эту ночь они трижды пытались прокрасться к заимке, чтобы окружить ее, но безуспешно.
Под утро, когда Сидоров, Бердников и Ватник вернулись в домик, раздался негромкий стук в дверь.
- Откройте… Свои…
Сидоров приотворил дверь. В заимку вполз молодой киргиз, на спине у него лежал пограничник Владимир Охапкин, сброшенный бандитами в пропасть за кишлаком Сары-Бай. Охапкин упал в глубокий снег на дне пропасти, и это спасло его…
- Я видел, как басмач его кидал,- рассказал киргиз.- Мой комсомолец. Мой зовут Джурабаев Асылбек. Меня отец посылал. Я сын Сулеймана, чабана Сулеймана Джурабаева.
Охапкину перевязали раны, напоили его водой.
- Куприн попал в засаду…- едва слышно прошептал он.
5
В старой конюшне, куда втолкнули связанных по рукам и ногам пограничников, была темень, хоть глаз выколи.
На дверях звякнул замок, голоса басмачей удалились.
- Сомов, как ты? - шепотом позвал Куприн.
- Цел я, товарищ командир, черепок малость повредили.
- И я цел,- отозвался Багиров.
Повернувшись, Куприн почувствовал плечом что-то мягкое. Вскоре, освоившись в темноте, он разглядел неподвижно лежащего человека.
