— А какую ты музыку любишь? — впервые решила я заговорить с Ксюшей, придумав удачный повод для этого.
— Разную, — взглянула она на меня своими маленькими, но такими яркими голубыми глазами. — А кто будет выступать?
— Мои друзья, они играют в группе, — с гордостью ответила я, надеясь вызвать этой вестью интерес Ксюши. Но она просто ответила: «Прикольно». И завершила короткий диалог.
Петя предложил нам пока прогуляться по парку, который располагался недалеко от площади, и мы молча пошли следом за ним. Проходя мимо квадратного холодильника с мороженым, Петя спросил у нас с Ксюшей, какое мороженое мы любим, и купил нам его, заплатив из своего кармана.
— Ксюша, жизнь не закончена, — начал Петя, развернув свое мороженое и выкинув обертку в ближайшую мусорку.
— Очень жаль, что она не закончена, — перебила его Ксюша жуткой фразой.
— Не надо так. Ты еще придешь в себя, окрепнешь, это обязательно случится.
— Я не хочу, чтобы это случалось, — произнесла она, всхлипнув. — Я хочу быть с ним, — слезы мелкими каплями покатились из ее глаз, чуть не попадая на рожок с мороженым.
— Пока нельзя быть с ним, это будет потом, но не сейчас. Ты же терпеливая девушка, ты должна подождать.
— Сколько мне нужно терпеть? — посмотрела она на него таким жалостливым взглядом, что у меня сердце начало обливаться кровью.
— Я не знаю, сколько.
— А вдруг я буду жить до девяноста лет? Мне еще семьдесят два года жить без него? Я не смогу, Петя! — в отчаянии закричала она, выбросив мороженое на землю и прикрыв тыльной стороной ладони свои глаза, что заставило меня остановиться в оцепенении.
Я так боялась, что она снова, как в тот день, бросится от нас бежать и поднимется на двенадцатый этаж, а мы не успеем ничего сделать. Меня каждую минуту не оставлял этот страх, являясь будто бы наваждением, хотя я понимала, что Ксюша в любом случае справится, а тем более благодаря такой серьезной поддержки Пети, но мне все равно было ужасно тревожно за нее.
— Сможешь! — обнял он ее свободной рукой, а Ксюша продолжала бесшумно плакать. — Сможешь! — еще более настойчиво повторил Петя.
— Зачем мне тут жить? С кем мне здесь жить? Я только его люблю, я больше ни с кем не хочу быть! — неразборчиво говорила она, уткнувшись в Петину рубашку, которую она мочила своими слезами.
— Это только сейчас!
— Нет! Не только сейчас! — подняла она глаза на Петю. — Я буду любить его до конца своей жизни! И мне никто никогда в жизни не будет нужен, кроме него! — твердо проговорила она, с каждым словом пугая меня все больше.
