Я достаточно быстро добралась до дома какими-то окольными путями, о которых я раньше даже не подозревала. После последнего телефонного разговора я не проронила ни слезинки, совершенно не ощущая больше потребности плакать, видимо истеричные рыдания уступили место равнодушному состоянию, похожему на эффект от антидепрессантов. Как я и предполагала, родители мирно спали в своей комнате, и я, стараясь не шуметь, чтобы только не стать причиной их пробуждения, на цыпочках прошла в комнату, без сил рухнув на застеленную кровать прямо в уличной одежде. У меня не было ни желания, ни сил пошевелиться, чтобы переодеться и дойти до ванной комнаты, где мне нужно было стереть испорченный макияж и умыться перед сном. Я пролежала так почти полчаса, совершенно ни о чем не думая, слушая непрекращающийся вой неугомонного пса, который выл где-то в глубине двора. Интересно, а зачем он воет? Наверняка, не от хорошей жизни, ведь в его вое не ощущается никаких ноток оптимизма. Он такой тоскливый, грустный, этот вой, словно пронзительный крик о помощи к людям, которые не понимают того, что творится в голове у бедной собаки. А понимают ли люди друг друга? Или для них взывания человеческих детенышей аналогичны вою животных, такому же бессмысленному, непонятному, противному, услышав который они сразу же норовят заткнуть уши или, хуже того, бросить чем-нибудь в надоевшее существо, чтобы оно наконец заткнулось? Никогда раньше я не ощущала настолько сильную оторванность от людей, настолько глубокое одиночество каждого из нас на этой несчастной планете, где никому нет ни до кого дела. Я всегда считала, что молодожены, чьи свадьбы я вела с превеликим удовольствием, соединяются в любящем союзе для того, чтобы до конца дней поддерживать друг друга при невзгодах, быть друг другу опорой до самой старости. Я всегда дословно воспринимала клятву новобрачных быть друг с другом в горе и в радости и ничуть не сомневалась, что жених с невестой действительно искренне желают исполнения своего обещания. Но это было лишь моей иллюзией, выдумкой, фантазией, рассеявшейся, как туманная дымка на рассвете. Не существует любящих сердец, не существует опоры и поддержки. Ты везде, всегда, от начала и до конца один, выброшенный в океан жизни, в котором обязан барахтаться, пока не потонешь окончательно.
Утреннее пробуждение не принесло ничего, кроме горького вкуса отвращения к жизни. Нужно было встать с кровати, добраться до компьютера, чтобы в интернете поискать информацию о том, как можно оформить развод в одностороннем порядке, но у меня не было на это ни моральных, ни физических сил. Я лежала на правом боку, свернувшись калачиком, с одним только желанием того, чтобы мне стало хоть чуточку легче.
