Был в Надином классе мальчик Максим, и за ним увивались все девочки, все, кроме Нади. И для Максима это стало вызовом, он решил, что переспит с ней любой ценой, даже с друзьями на это поспорил, это было в начале одиннадцатого класса, и срок у него был до выпускного. Время шло, Максим и так и сяк пытался подкатить к Наде, но та никак не реагировала. И вот наступил выпускной, а он даже за руку Надю не подержал, какая-то она ненормальная, это Максим уже давно понял, от парней шарахается. Наверное родители строгие, так он решил, и еще решил напоить Надю на выпускном, и выиграть пари. Для него это было уже просто спортивным интересом, и потеха для гордости, ведь еще ни одна девчонка ему не отказывала, а эта в упор не видит.
Вручение аттестатов, банкет, все втихаря пьют алкоголь принесенный с собой. Надя не пьет. Да что с ней не так? Не хочешь пить по собственному желанию, выпьешь без него. Максим подсел к Наде и начал потихоньку подливать ей водку в стакан с соком. Но она и сок не особо пила. Сам же Максим уже набрался прилично. И вот все отправились встречать рассвет на набережной около Храма Христа Спасителя. Идти было недалеко, и шли пешком. Их класс был не единственным, рассвет шли встречать многие, и в этой толпе Надя потеряла своих, но знала куда именно они идут и решила, что там они и встретятся. Максим шел за Надей, и когда она поняла, что потерялась Максим оказался тут как тут. Он потянул Надю в сквер, уходящий вбок от дороги, и они оказались одни. Максим хотел поцеловать Надю, и одним неумелым рывком впился в ее губы, следом не удержался (так как был пьян) и упал, увлекая Надю за собой. Все вышло так, как будто бы он намеренно повалил ее на землю. Вдруг в Наде вырос страх, этот дикий ужас, как тогда в роще возле стройки. Надя невольно очень громко закричала, и начала бить Максима руками и ногами куда попадет. И тут ей на глаза попался камень, лежащий на земле. Она схватила его в руку, и уже была готова нанести сокрушающий удар, но за долю секунды до этого остановилась. Максим был совсем пьян, и он просто лежал не земле, и даже не пытался отбиваться от Надиных ударов, он просто удивленно смотрел на нее круглыми глазами. Надя выронила камень и пошла домой. Рассвет ее новой, взрослой жизни начался уже давно, в той роще возле стройки.
— Она пришла домой, зашла ко мне в комнату, сняла платье и не говоря ни слова легла ко мне под одеяло. Я слышала как бешено колотится ее сердце. Она ничего не говорила, и даже не плакала, просто прижималась ко мне так, как будто я последнее, что связывает ее с этим миром и этой жизнью. Тогда Масенька мне стало очень страшно. За нее, не за себя. Я испугалась, что она с собой что-нибудь сделает. А вечером следующего дня к нам пришел этот мальчик, хорошо, что я была дома, иначе она точно чего-нибудь натворила бы. Я дверь открываю, а там он стоит с цветами, я обрадовалась, думаю, слава богу, Надя начала спокойно с мальчиками общаться. А потом она вышла из комнаты, и когда его увидела, то стала похожа на дикого зверя. Как закричит, точно что-то звериное было в этом реве. А потом разбежится, и как вытолкнет его за дверь. Тогда я еще сильнее испугалась, и поняла, что не помогает ей тот психолог, и что ей нужна помощь другого уровня. Она прижалась ко мне, и так рыдала, что у нее внутри все подскакивало. А потом, когда успокоилась она рассказала что случилось. Сказала, что головой понимает, что Максим был просто пьян и упал на нее, но в ее голове тогда была одна мысль — что надо убить его. И сегодня, когда она увидела его, то внутри возникло то же душащее чувство опасности, и что надо защититься от него любой ценой. Как страшно Масенька отводить собственного ребенка в психбольницу, очень страшно, но она сама этого захотела. Хорошо, что Сашенька был с нами, одна я бы этого не пережила. А вообще, знаешь, там было хорошо, сразу и не скажешь что это дурдом, это Сашенька в какую-то платную лечебницу ее определил, сам все оплачивал, на трех работах бедняжка работал. Это больше походило на пансионат, и таких как Надя, не буйных и не опасных, почти нормальных людей, просто с пошатнувшейся психикой никто не запирал, она свободно перемещалась по всей территории той лечебницы, домой могла уйти, правда с разрешения, но все же могла. Но все равно, как бы там замечательно ни было, а все же не пансионат то был, а психбольница. Когда Надя туда легла я совсем одна осталась. Сашеньку не трогала, он приходил домой только поспать, и то не каждый день. И тогда я поняла, что сама с ума схожу. Раньше я жила для Нади, все для нее, только о ней и думала, а тут вдруг осталась одна, и начала думать о себе. Я ложилась в постель вечером, и так мне хотелось, чтобы Ваня меня обнял, чтобы сказал, что мы все вместе переживем, он всегда так говорил. Но не было больше нас, была я одна. Тогда до меня запоздало начало доходить, что я теперь вдова, четыре года как вдова, а все поверить не могу.
