Когда все скандалисты очистили помещение, и во владения вступила Ольга Сергеевна, то и в самой квартире как будто бы стало светлее. Она носила Веронику на руках и пела ей мелодичную песенку. Мне самому стало хорошо и спокойно. Неужели они не понимают, что всей этой руганью они уродуют своего ребенка? И меня заодно. Но я собака, кто о нас думает? А о ребенке должны бы были. Я заметил, что Гере это даже нравится, все люди по-своему немного извращенцы. Он как будто заряжается от этих скандалов, а потом они с Леной закрываются в своей комнате, и спустя час выходят счастливые и довольные, как будто еще недавно не были готовы вгрызться друг другу в глотки. Странные люди. Просто они не знают, что этот час мы с Вероникой сидим в своем форте — под столом накрытым скатертью, и жмемся друг к другу, как когда-то на выставке мы жались друг к другу с братом.
Вероника заснула, и Ольга Сергеевна уложила ее в кровать, а сама села на диван и закрыла глаза. На диван мне ложиться не разрешали, и я просто сел рядом с ней и положил голову ей на колени. Мне было жалко хозяйку, и хотелось прикоснуться к ней, тогда мне показалось, что так я смогу разделить с ней ее болезнь.
— Масенька, а тебе чего? Ты наверное кушать хочешь. Сейчас, подожди две минуты, я посижу немного, а то голова кружится, и покормлю тебя.
Ну что за глупая женщина? Я бы умер с голоду, но не потревожил бы тебя сейчас. Как бы ей дать это понять? Я пошел в комнату Лены и Геры, зубами стащил с кровати подушку и принес ее в гостиную. Положил ее на диван и потянул Ольгу Сергеевну зубами за рукав кофты по направлению к подушке.
— Малыш мой, ты что хочешь чтобы я легла? — хозяйка смотрела на меня с любовью и благодарностью, а потом поцеловала меня прямо в мокрый нос. — Хорошо, я ложусь. Я поняла, кушать ты не хочешь. Спасибо тебе мой хороший.
Я лег возле дивана и заснул, так хорошо мне было рядом с этой чудесной женщиной. Проснулся я от шелеста пакета, Ольга Сергеевна рылась в нем и что-то искала. Я встал, подошел к ней и лизнул ее ладонь. Уже не горячая, хорошо, значит температура спала. Потом пошел к Веронике, лизнул ее сонную розовую щечку, тоже не горячая. Все хорошо, все идут на поправку. Наверное, это они от криков и натуги все заболели, а любовь и тишина это лучшее лекарство.
— Масянь, я тебе кое-что принесла, — сказала хозяйка, вынув из пакета что-то свернутое в рулон. — Ты не знаешь, но сегодня у тебя день рождения, ровно три месяца назад ты родился. А на дни рождения принято дарить подарки, вот я тебе кое-что и смастерила, — она развернула одеяльце и постелила его на пол, — что скажешь, тебе нравится?
