ВОЛГА! Сколько радостных дней было у нас на твоих берегах. Мы все лето проводили у твоей ласковой и нежной воды. Ты несла на себе и лодки ловцов, и красавцы пассажирские корабли, и ленивые плоты. Я, в своей памяти, захватил даже «Беляну»! Наверное, самую последнюю. Мы, мальчишки, по голосам узнавали многие пароходы. Неповторимым басом обладал двухтрубный «Степан Разин», ни с каким другим нельзя было спутать голос мощного буксира «Академик Павлов». Мы издалека узнавали нашу старушку «Марию Ульянову» — тихоходную и кособокенькую, она ходила на местной линии. Еще по Волге ходили «американцы» с огромным гребным колесом над кормой: «Алмаз», «Рубин», «Яхонт», «Изумруд». Возили они скот и таборы цыган. А «Алмаз» еще, по-моему, и после войны шлепал. Или «Изумруд»? Нет, не помню, но пара этих старичков ходила еще после войны. А «Марию Ульянову» мы любили особенно, не я, а ребята постарше меня. Я до войны был еще мал, а старшие пробирались на стоящий у пристани проход и прыгали с кормы кто ласточкой, кто солдатиком, а кто бочкой. Я тогда со своими сверстниками плескался у берега, а старшие шли на заплыв. Ребята ждали отхода парохода и выхода его на стрежень, на середину Волги, на фарватер и тогда прыгали в кильватерную пенную струю воды. Я на эти подвиги пошел только в 1947-48-х годах. Раньше боялся. Так вот, на пароходах почтовой и скорой линий, нас матросы гоняли страшно, редко кому удавалось проникнуть на пароход. На местных, грузопассажирских было посвободнее, а вот на «Марии Ульяновой» на нас смотрели сквозь пальцы. Видимо помнила команда свое детство. Как говорили «Иосиф Сталин» был потоплен немцами у Черного Яра. «Степана Разина» потопили у Дубовки. На затонувшем «Разине» мы с ребятами лазили, когда Волга к середине лета мелела и палуба осушалась. В трюмах были ящики с патронами. Мы ныряли в трюм и достали несколько ящиков, но порох в патронах был мокрый. Сейчас от этих пароходов не осталось следа, только память. Белые, как лебеди, с голубой полосой на трубе — почтовые, с красной — скорые, а на черной трубе красная полоса — грузопассажирские. Когда я был в Дубовке, в РУ, еще видны были трубы и обводы гребных колес, а с постройкой Волжской ГЭС и наполнением водохранилища, «Степан Разин», наверное, весь ушел под воду и там окончательно разрушился.
У приятеля есть лодка и… малая сестренка. Собрались как-то покататься на лодке. Сестренку бросить дома одну нельзя, ну и взяли с собой. Я на веслах, а приятель на корме с рулевым веслом. Я еще не умею работать двумя веслами и управлять лодкой. Раньше я сидел только в паре на одном весле и выполнял команды: греби, табань, суши. Я сказал об этом приятелю, а он мне — учись, пригодится. Поднялись вверх до «Первого» и тихонько сплываем вниз. Прошли дом Голдобина, идем тихонько к пристаням и тут нашу лодку подхватило струей и понесло. Димка орет на меня, чтобы я выгребал, а я, не понимая всей трагедии нашего положения, на Димкины матюки стал еще и выкобениваться. Лодку развернуло и бросило под носовую часть дебаркадера. Димка, упершись спиной в подкосы палубы, держал лодку изо всех сил. Что-то толкнуло и мое сознание, я встал, и тоже упершись спиной, стал помогать приятелю. Он уже терял силы и, глядя в лицо матроса, который перевесившись, смотрел на нас с ужасом, выдохнул:
