— Все мое внимание принадлежит вам, — Осоргин сдержал желание скрестить руки на груди, — Хотя, впрочем, не вижу здесь причины для беспокойства с вашей стороны. Я всего лишь помог ребенку прийти в чувства, потому что другого выхода для себя не видел.
— Она уже не ребенок, Сергей Владимирович, — женщина вглядывалась в его лицо, силясь понять, о чем он думает на самом деле.
— Возможно. Но если учесть, что я примерно вдвое старше вашей воспитанницы, то мое отношение к ней не может быть никаким другим.
Неприятный разговор… Особенно, когда тебе предъявляют претензии относительно действий, которые ты не совершал…
— Боюсь, общество может счесть несколько по-иному. Алисе уже скоро будет семнадцать, а положение, в котором она оказалась… — Екатерина Сергеевна изобразила весьма правдоподобное волнение. — Я ведь очень хорошо знаю вас и не могла бы допустить мысли о том, что в ваших действиях было что-то недостойное. Девушки часто теряют сознание, такое вполне могло произойти. Но то, что я увидела… И ведь, поймите, не я одна… Графиня Довголевская…
— В таком случае, вы могли увидеть, что я всего лишь проявил беспокойство о судьбе юной леди, которая по непонятным мне причинам осталась без вашего присмотра и почувствовала себя дурно. Оставить ее одну в таком состоянии с моей стороны было бы непростительно.
— Да, да, это понятно… — Екатерина Сергеевна развела руками. — Но поймите и вы меня. Алиса — девушка на выданье. Какого труда стоит поддерживать репутацию барышни, которой всеми силами желаешь подобрать достойную партию. А теперь… Какие слухи пойдут? Что будут думать о моей девочке в обществе? Ведь положение, в котором она оказалась, было… кхм… весьма двусмысленным…
Он и сам это понимал. Бесконечные доводы и уверения все равно не имели никакого смысла, какие бы цели он тогда ни преследовал. Осоргин понял, что попал… в затруднительную ситуацию. Впрочем, о последствиях своих действий он догадывался уже тогда. Но разве мог он поступить иначе?
Сергей Владимирович неопределенно пожал плечами.
— В любом случае, если ваша племянница питает такую любовь к уединенным местам, где любое действие ввиду отсутствия свидетелей можно трактовать так, как это угодно тем, кто любит обсуждать поступки окружающих, с вашей стороны было весьма неосмотрительно оставлять девушку, репутацией которой вы так дорожите, без вашего пристального внимания.
— Как вы правы. Моя вина! — ее улыбка была скорее вежливой. Замечание собственной неосмотрительности было явно не по душе госпоже Истрицкой. — Но, если мы сможем с вами прийти к согласию, думаю, вы за ней присмотрите куда лучше.
