Вдруг неожиданно возникшее необъяснимое желание… Поднесла черную ткань к лицу. Зарылась носом. Все же немного жестковата, чуть покалывает. Вдохнула… Странно, но обычного для пальто запаха шерсти или меховой оторочки не было. Что-то свежее, тягучее, недосказанное… Парфюм. Алиса не могла бы назвать себя знатоком в этой области, а потому разобрать, что именно представляло собой это кружащее голову сочетание, ей было непросто. Кажется, что-то похожее на дерево… Кедр. Так пахли кедровые доски… Или табак… Впрочем, возможно, дело было и не в одеколоне… Алиса потянулась к вороту. Здесь это чувствовалось особо сильно. Нотки чего-то цитрусового… Эта резкость, свежая легкость и одновременно с тем зрелость, устойчивость, искушенность буквально сводили ее с ума. Противоречащие, противоположные грани… Алиса потерлась щекой о ткань, пропитанную этим кружащим голову запахом… Она никогда не могла бы предположить, что столь обыкновенная деталь может вызывать у нее подобные эмоции. Ее пальцы продолжали сжимать пальто. Почему это так противоречиво? Почему это отзывается где-то внутри… бешеным стуком слабого сердца, упавшими вниз тысячами осколков, переворачивавшими все… Странное, бессмысленное занятие, от которого закружилась голова и взмокли ладони… Прикрывая глаза, она готова была вечно зарываться лицом в эту черную жестковатую ткань, с упоением ловя это чувство… которое она сама не смогла бы точно назвать… Книга упала с колен куда-то на пол. Откинула голову на спинку кресла, прижимая пальто к себе… Почему-то совершенно странным образом в этом своем состоянии она находила для себя особое чувство защищенности… Осознание того, что человек, о котором были теперь ее мысли, принадлежал ей… и был рядом. Этот запах потом останется на ее коже, так сильно контрастируя с нежным юным образом…
Тени от предметов медленно исчезали, сливаясь с неотвратимо овладевающими пространством сгущающимися сумерками. Словно прибрежные камни, уходящие под темную воду… Стихал щебет птиц, звуки бьющей ключом бурной жизни… Одинокий стрекот кузнечика в высокой траве, тоскливый голос ночной птицы… Дверь тяжело открылась. Сергей Владимирович вошел в гостиную, попутно стряхивая с себя несколько пожелтевших опавших листьев, прицепившихся к ткани. Обвел взглядом комнату. Дневной свет уже вовсе не проникал сюда, уступая место ночному сумраку. Только одинокие искорки, время от времени, ярко вспыхивавшие, освещали погруженное во тьму пространство.
