А вопросы были все те же. К чему ведут их отношения? Кончится ли это когда-нибудь или перерастет во что-то большее? И самое главное: почему она не хочет их узаконить? И если Ирэн, судя по всему, подобные мелочи не волновали, то Сергей Владимирович размышлял об этом почти что с самого начала. Однажды, лежа с ней рядом, наблюдая за тем, как ее пальчик рисует на одеяле замысловатые узоры, он все же спросил:
— Ты никогда не задумывалась о детях?
Она тихо засмеялась.
— Старый пень тоже переживал по этому поводу. Знаешь, существует много способов для того, чтобы избежать…
— Я не об этом, — он чуть нахмурился. — Тебе не кажется, что ты слишком жестока к своему почившему супругу?
Она посмотрела на него странно, и от этого взгляда Осоргину стало не по себе.
— Ты просто не представляешь, что значит спать со стариком.
— Даже не хочу пытаться представить, — он откинул со лба мешавшуюся прядь волос.
— Разве тебе никогда не хотелось, чтобы рядом с тобой был кто-то, похожий на тебя? Тот, кого бы ты могла воспитать, помочь чего-то добиться в жизни. Смотреть, как эта часть тебя будет расти, меняться… Делиться опытом, знать, что твой ребенок, возможно, будет разделять твой образ мысли.
— Нет. — Ирэн тряхнула рыжей головкой. — Ты так просто рассуждаешь об этом… А то, что женщине приходится девять месяцев ходить с огромным животом, всячески страдая, а потом пытаться втиснуться хотя бы в один из корсетов… Увольте.
— Это такие мелочи…
— Но не для меня. Ты же спрашиваешь мое мнение? Мой ответ — нет. Я не задумываюсь ни о детях, ни о браке, если ты это имеешь в виду. Тех двух лет мне вполне хватило. Я не собираюсь больше выходить замуж, не собираюсь рожать. Все эти церемонности совершенно ни к чему. А заниматься воспитанием отпрысков у меня нет никакого желания.
Она упрямо сверкнула зелеными глазами. Затем чуть приподнялась на локте, заглядывая в лицо Осоргина.
— Ты самый странный человек из всех, кого я встречала… Обычно мужчины не стремятся с такой силой к созданию семьи. Это происходит либо по принуждению родителей, либо из-за общественного давления. А потом измены, быт и множество потомков, появившихся, кажется, лишь по чистой случайности…
Сергей Владимирович улыбнулся самыми кончиками губ. Едва заметные морщинки… А потом в серых глазах появилась какая-то печаль… Ностальгическая, скорее…
— У меня никогда не было семьи, Ирэн. Мать я едва помню. Она умерла, когда мне не было и четырех. Отец… — он внезапно посерьезнел, смотря куда-то вдаль. Через плотную пелену, застилавшую прошлое, надежно разделяя временное пространство…. — Его я бы предпочел не помнить. Ни о каком взаимном понимании в наших отношениях речи быть не могло. Впрочем, он расстался со мной при первом удобном случае. И, наверное, это единственный поступок, за который я ему благодарен…
