— Это действительно так, или ты включил доктора Неболит?
— Действительно так, там делов на пять копеек, не переживай.
— Я могу спросить, куда ты уезжаешь?
— Можешь, но я не отвечу.
— Злой ты, — сказала я, притворно надув губы.
— Смотрите-ка, кто это у нас проявляет хоть какие-то эмоции, и даже пытается шутить!
— Это не я. Ничего не знаю. Ничего не чувствую и не хочу, — вдруг опомнилась я.
Прежде чем мы с Глебом вышли на улицу, чтобы попасть в фургончик, меня тщательно проинструктировали относительно лазерного забора, показали, как он выглядит, и напугали фотографией изрубленного в мелкие кусочки лося. Еще заставили надеть специальный балахон, такие надевали совершенно все, кто выходил на улицу, неважно для каких целей, и неважно заключенный это был или человек из персонала тюрьмы.
Следующим утром я засела в фургончик с флюорографом, со мной сидел охранник Женя, и читал книгу. Вообще, им на посту этого делать нельзя, но многие здесь мне доверяли. Несмотря на мои заверения в том, что мы с ним сидя рядом с аппаратом не получим никакого облучения, он напялил свинцовый фартук. Было седьмое июня, и на улице было тепло, поэтому окно в фургоне я открыла.
— Ты упаришься тут целый день сидеть в свинцовом фартуке, и он тяжелый, — сказала я Жене.
— Нормально, почти как бронежилет. Если бы ты в полной амуниции, которая весит почти двадцать килограммов, по пустыням Сирии побегала пару суток, то не говорила бы так.
— Нет уж, спасибо. Мне еще войны не хватало. Достаточно с меня и этой тюрьмы.
Первый день так же был персонал, а на второй пошли заключенные. Женя был со мной оба дня. До обеда я сделала снимки всем женщинам, а после обеда пошли мужчины.
Фургончик с флюорографом устроен следующим образом: вход с конца кузова, сразу организована раздевалка со стульями и вешалками, дальше перекрытие с дверью, за ним находится сам аппарат слева, и врач проводящий процедуру находится справа. Один человек выходит, другой заходит.
Когда вышел очередной заключенный, то я почувствовала, как фургончик затрясся, и сразу поняла, что это идет огромный Дима-Гулливер. Я уже морально приготовилась к его сарказму и приколам надо мной.
— Привет жучок! Нёфедов Дмитрий Иванович, 1973 года рождения поступил под ваше руководство! Чего надо делать? — серьезным тоном спросил он, просунув голову в дверь.
Голос у него был очень приятный, и если закрыть глаза, то даже и не скажешь, что он представляет собой копию горы Эверест.
