Ира сидела на кровати не шевелясь, а из глаз ее лились слезы.
— Ну ты чего мать? Новость ведь хорошая.
— Спасибо, — ответила она и обняла меня, продолжая плакать.
— Ааааа, больно, — застонала я, так как все тело у меня болело, а Ира крепко обняла меня. Когда я застонала она поцеловала меня в щеку и отпустила.
— Тебе правда придется работать парикмахером, ты не против? Глеб сказал, что у тебя и так много всяких привилегий, и Борский не хочет тебя выделять.
— Конечно не против, я за жизнь наверху что угодно буду делать, только мне никто таких предложений не делает. — Ира замолчала, и внимательно посмотрела на меня, потом продолжила, — зачем ты это делаешь? Я ведь тебе никто, и ты меня знаешь всего несколько дней.
— Сама не знаю. Я никогда не жила одна, а вдвоем веселее. К тому же ты нормальная. Была бы ты как Неля, я бы тебя с собой не позвала.
— Да ладно, Нелька нормальная баба.
— Может и так, но я ее боюсь, а тебе почему-то доверяю. Ну так что, будешь слезы лить или шмотье паковать? Через полчаса за нами охранник придет.
Ира тут же подскочила с кровати и вытерла слезы. Она сняла с подушки наволочку и сгребла в нее шампунь, кремы, которые дарил ей Борский, (Ира была единственной во всей тюрьме у кого была французская косметика) свои личные вещи и белье. Все уместилось в наволочку. У меня же вообще ничего кроме зубной щетки, лекарств и мази, которую дал мне сегодня Глеб не было, весь мой багаж уместился у меня в карманах.
Я действительно и сама не знала почему взяла Иру с собой наверх. Вероятно меня манило то материнское что в ней было, и это что-то она направляла на меня.
Пришел Витя, он сопроводил нас в новую камеру. Ира прижимала к груди свой скарб в наволочке как самое ценное что у нее было. Я чувствовала исходящие от нее трепет и волнение, как будто она переезжала в королевский дворец. Эти чувства передались и мне, мне хотелось поскорее посмотреть на свое новое жилище. Наверх мы поднялись на лифте, там я узнала, что здание тюрьмы состояло из восьми этажей, мы находились на четвертом. Я удивилась тому, что здесь так много этажей, мне хотелось спросить об этом Витю или Иру, но они оба сохраняли полное молчание, как и при любом сопровождении. Витя не сказал мне ни слова, и я решила, что значит так надо, и даже при Ире нужно держать дистанцию.
Когда мы вышли из лифта на первом этаже, я почувствовала запах пыли и сухих прошлогодних листьев. Окна были открыты, и в здание врывался ветер, принося с собой ароматы весны. Ира вдруг остановилась и, закрыв глаза глубоко вдохнула этот воздух. Когда он добрался до моих ноздрей, я поняла, как хорошо выбраться из подземелья, а ведь я пробыла там всего несколько дней, а Ира четырнадцать лет.
