— Мама разрешит, потому что со мной можно обо всем говорить. Если мне не веришь, спроси у нее сама, когда она вернется.
— А когда мы отсюда уедем, ты поедешь с нами?
— Я думаю, что вы отсюда не уедете, — уверенно сказал Вахтанг.
Я засмеялась. Маленькая шестилетняя девочка ничего в жизни не знала так хорошо, как то, что на одном месте долго оставаться нельзя.
— Нас же найдут и убьют, ты что не знаешь? — совершенно искреннее спросила я.
Вахтанг встал со стула и взял меня на руки. Он так крепко прижимал меня к себе, что мне стало больно.
— Ты меня раздавишь, — тихо сказала я.
Меня никогда вот так никто не обнимал, и я вдруг поняла, что мне не хочется что бы он меня отпускал, пусть даже и больно.
— А мама точно разрешит нам дружить?
— Точно. Моему слову можешь верить, я же грузин.
— А почему грузинам можно верить?
— Не знаю, просто мы другой народ. Даже если бы я не был грузином, знай, тебя я никогда не обману, я тебе обещаю.
И он никогда меня не обманывал.
Мама уехала куда-то на целый день, и весь его мы провели с Вахтангом вместе. Был конец августа, и мы ездили на Тбилисское водохранилище. Оно было таким огромным и мне показалось, что это море. Но Вахтанг сказал, что это не море, но оно тут недалеко, и он обязательно свозит меня туда как-нибудь на выходные, пока не холодно. С нами был его друг Давид, он называл Вахтанга Жорой, и тогда он для меня навсегда превратился в Гогу. Он был не против, и больше я никогда не называла его Вахтангом.
Гога с Давидом жарили шашлыки и пили коньяк, пили правда совсем немного, как говорил Давид — для аппетита. Гога учил меня плавать, и сказал, что не повезет меня на море пока я не научусь.
— Тем, кто не умеет плавать на море делать нечего.
— Если не плавать, то хотя бы на пальмы посмотреть можно?
— Ты никогда не видела пальм, дэдико?1
— Нет. Зато я видела пихту в Якутии! Она такая высокая, что врезается прямо в облако!
— Мой бедный малыш, мы прямо на этих выходных поедем на море!
— Я же еще не научилась плавать. И мама не разрешит, — сказала я надув губы.
— Она тебе хоть что-то разрешает? — спросил Давид.
Я посмотрела на него с недоверием, с ним ведь мама не спит, а значит и дружить с ним нельзя. Надо помалкивать.
Когда солнце село мы вернулись домой. Мамы еще не было.
— Чем займемся, дэ? — спросил меня Гога.
— Не знаю. За соседями подсматривать не надо, эту муку в мешочки тоже рассыпать не надо. Можно сидеть и смотреть в окно, а можно смотреть телевизор, правда здесь телевизор не говорит по-русски, а в окне очень красиво. Здесь такие необычные дома!
