Мы жили в частном доме на окраине Тбилиси, с нами жил Вахтанг, по непонятной для меня причине у него была кличка Жора. Я помнила наизусть многие реплики из любимого фильма, так Георгий Иванович, он же Гога, он же Гоша, он же Юрий, он же Гора, он же Жора превратился в Гогу. Вахтанг был незнакомым мне дядькой со странным акцентом, а Гога стал моим таким долгожданным и наверное единственным в жизни другом.
Сначала мы с мамой жили вдвоем, а потом, недели через две, однажды утром я увидела совершенно голого под кухонным фартуком и жутко волосатого Вахтанга. Он пек мне блинчики и растерялся когда меня увидел. Я спокойно села за стол. Подобная картина для меня была не в новинку, ну только с той разницей, что предыдущие мужики не готовили, и не надевали на себя фартук.
Вахтанг обернулся ниже пояса кухонным полотенцем, чтобы не сверкать своей голой задницей, и поставил передо мной тарелку со стройной стопкой тончайших блинчиков и банку сметаны.
— Чай будешь? — спросил он меня, — настоящий, грузинский, — он сделал ударение на последнее слово так, будто Грузия была исторической родиной чая.
Я кивнула головой. Вахтанг поставил чайник, и вышел из кухни. Через две минуты вернулся одетый, налил две огромные чашки чая и сел рядом со мной на стул.
— Я считаю, что нам с тобой нужно как следует познакомиться и подружиться, — с улыбкой говорил Вахтанг, пока я запихивала в рот очередной блинчик. — Мы с твоей мамой, — он запнулся, подбирая правильные и доступные для моего понимания слова.
— Спите вместе, — помогла я ему, — я уже поняла. Если какой-то мужик разгуливает голым, значит он спит с мамой, так мне кто-то сказал. Я бы тоже с ней спала, но она не разрешает, — грустно добавила я.
— Да, — Вахтанг был явно растерян, — именно поэтому я считаю, что нам с тобой нужно подружиться, мне бы этого хотелось. Что скажешь?
— Зачем? — удивленно спросила я.
Я искренне не понимала зачем ему со мной дружиться. Да и от слова дружба меня кидало в дрожь, потому что мама не будет жалеть подзатыльников, если я вдруг обзаведусь другом.
— Потому что мы с твоей мамой близкие друг другу люди, и я хочу участвовать и в твоей жизни. Хочу делать с тобой уроки, вместе ходить за грибами, кататься на велосипеде, играть в снежки.
Он говорил очень искренне, и смотрел на меня с нескрываемой жалостью.
— Никто из тех, кто раньше спал с мамой не хотел со мной дружиться. И она не разрешит.
Я уставилась в чашку с чаем и стала усиленно дуть в нее, хотя чай уже не был горячим. Я боялась даже подумать о том, что со мной кто-то может делать уроки, ходить за грибами, кататься на велосипеде и играть в снежки. Я боялась даже мечтать о таких простых для нормального ребенка вещах.
