Ира уставилась на меня, из ее глаз летели искры. В этот момент открылось окошко.
— Чё надо? — спросил запыхавшийся охранник.
— Мне надо к Борскому, немедленно! — сказала Ира.
— Ага, а мне надо кого-нибудь трахнуть. Тоже немедленно! Сидите и не рыпайтесь пока делегация не улетит, потом отведу.
Он закрыл окошко не дожидаясь того, что скажет Ира и убежал. Мы слышали как все носятся по коридорам. Ира со злостью ударила кулаком в дверь и зарыдала.
— Ир, успокойся, что толку сейчас поднимать скандалы? — я обнимала ее и гладила по спине, — зато теперь у тебя есть шанс познакомиться с Аллой. Ну не плачь, не все так плохо, и даже хорошо, не плачь.
— Ты не понимаешь. Она думает, что я ее бросила, выбросила как ненужную вещь и забыла как страшный сон! Но это не так! Она снится мне каждый день, четырнадцать лет каждый день я думаю о ней, и никогда, никогда я о ней не забывала. Я о ней даже молюсь, хотя я не верю в твоего бога. Невозможно перестать быть матерью только потому, что твоего ребенка нет с тобой, этому нельзя разучиться, даже если твой ребенок умер, ты всегда остаешься матерью, до самой своей смерти. Я тысячу раз за нее умру, а она считает, что я ее бросила!
— Ты же не знаешь, как там все на деле есть. Это вообще лишь мои предположения, вдруг на том фото и не она, а с Глебом у Борского совсем другие дела. Я отчасти еще поэтому не говорила, это только мои домыслы.
— Нет, это она, я уверена. Илья иногда напьется, и давай мечтать о том, как он ее в зоопарк поведет, или на выпускной в школе, замуж будет выдавать. И все эти мечты соответствуют ее возрасту, я это сама уже давно заподозрила, и информацию умею из людей вытягивать, ты же знаешь. Так что иной раз, по пьяни он может ляпнуть какую-нибудь мелочь. Из всех этих мелочей и выходит, что он все знает о моей девочке.
Ира успокоилась и села на кровать. Мы еще долго разговаривали, и пришли к выводу, что им нужно просто поговорить обо всем этом, когда генерал со своей свитой улетит. А улетел он поздно, в девять вечера мы услышали гул взлетающего самолета. Чуть позже за Ирой пришел охранник, Борский сам ее позвал.
Ира ушла, и я осталась наедине со своими мыслями. Теперь все эти мечты, которые мы с Димой нагородили, могут исполниться. Я впервые задумалась о том, что у меня может быть реальная семья. У меня может быть двухэтажный дом с клумбами, пихтой и лабрадором, тарелками под хохлому и камином, и коллекцией ангелочков на нем, мозаикой с акулами в ванной, и даже возможно с детской. Мне так захотелось обнять Диму и сказать ему, что мы все переживем. Крайний север — страшно и опасно, иначе туда не посылали бы тех, кто уже имеет настоящие могилы на настоящих кладбищах, кого уже похоронили, а значит никто и не расстроится, если мы вдруг погибнем «при исполнении». Без сомнений будет тяжело, и десять лет это много, но мы будем вместе, а значит, все переживем.
