Я улыбнулась и легла назад.
— Может быть я когда-нибудь расскажу тебе обо всем этом подробнее, но не сейчас. Короче я очень хотела нормальной жизни. Был один момент, когда выяснилось, что я вообще ничего о жизни не знаю, что я дикая, потому что мною никто не занимался. Я вообще ни с кем не разговаривала, даже в школе. Я знаю, что в это сложно поверить, но так и было. Я в тринадцать лет узнала, что такое секс, когда многие мои сверстницы им уже занимались. И то узнала от Олега, он для меня в тринадцать лет мир открыл. Если бы не Олег я вообще не знаю, что бы со мной было. Маме было на меня глубоко наплевать, а Гога видел во мне маленькую девочку, и не замечал, что я расту. И он был грузином, у них там другие понятия обо всем этом, там девочками занимаются женщины. У него даже мысли не было о том, что я дикая, что мама со мной вообще ни о чем не разговаривает, пока Олег ему об этом не сказал, он вообще меня называл Маугли. Короче, когда выяснилось, что родители не знают что со мной делать, и не смогут дать мне нормальной жизни Олег предложил меня к себе забрать. По сути они, Олег с женой, меня удочерили. Отца у меня не было, а маме организовали свидетельство о смерти. Так я попала к Олеже.
— И он заставил тебя в гараже помогать?
— Нет, что ты, он вообще никогда и ничего не заставлял меня делать. Врачом я стала по собственному желанию. У меня было два замечательных отца, и обоих из-за меня убили.
— Олежу тоже убили?!
— Всех убили. Мы были у него на даче, у Гоги был день рождения. Были Олег, его жена и дочь со своим парнем, и я с Гогой и мамой. Всех убили, даже деда, который жил там круглый год и следил за домом. Даже соседскую собаку, потому что разлаялась не вовремя.
— Только не плачь снова, пожалуйста, пожалей старика. Я еще раз это не переживу, у меня сердце остановится. С меня лучше еще раз расплавленную кожу снять, но только не твои слезы.
— Какие вы мужики нежные, уже и слезу не пустишь, — сказала я с улыбкой. — Олег тоже не знал что делать, когда тетя Марина или Наташка плакали, это его жена и дочь. Говорил, что лучше десять ампутаций без анестезии проведет, но только не женские слезы.
— Потому что женщины не должны плакать, жучок. Мужчины должны делать все, лишь бы женщины не плакали.
Я улыбнулась и бездумно поцеловала Диму в грудь.
— Я больше не буду так делать, — тут же осеклась я.
— А разве я сказал, что мне это не нравится? У тебя очень нежные губы. Я просто все время боюсь, что ты встанешь, рассмеешься, и скажешь что я старый мудила, над которым подшутили. Что ты во мне нашла, жучок? Что вдруг случилось?
