— Так ты пуговки на халате расстегни, можно даже две, мне хватит, аппарат хорошо работает, и мы сейчас измеряем, а то я знаешь, никогда в жизни этого не делал. Антоха, есть линейка?
— Ах ты старый пердун, тебе не стыдно? Я тебе в дочери гожусь.
— Ну так ты ж мне и не дочь, так что вопрос морали отпадает.
Дима стоял в той же позе, что и в прошлом году, нагнув голову упирался затылком в потолок фургончика, руками упираясь в бока, и я вспомнила что тогда внутри себя сравнила его с Атлантом.
— Что мне с тобой делать, Атлант? — с улыбкой спросила я.
— Я ж тебе сказал, расстегивай пуговки. А я пока подержу небо.
Я с нескрываемым удивлением посмотрела на Диму.
— Да-а. А ты думала, что одна тут такая образованная и умная? У меня между прочим два высших образования, и с греческой мифологией я знаком.
— Ну что ж, Атлант со знанием греческой мифологии и двумя высшими образованиями, давай измеряем твой прекрасный жезл.
Я медленно расстегнула две пуговицы медицинского халата. Обычно я надевала его поверх тюремной формы, а летом снимала рубаху и футболку, но оставалась в штанах. Пуговицы я расстегнула снизу, а не сверху. Халат был мне по колено, и ничего даже с намеком на эротику в этом не было.
— Ты не с той стороны пуговки расстегнула. Так реакции не будет.
— Так ты не уточнил с какого конца нужно расстегивать, — с улыбкой сказала я.
Дима скривил обиженную детскую гримасу, поджал нижнюю губу и отвернулся от меня. Передо мной полубоком стоял двухметровый ребенок имитирующий обиду, который не умещался в габариты фургона, и меня это умилило. Я подошла к нему, и как ребенка начала успокаивать, гладя рукой по спине.
— Тетя доктор злая, обидела мальчика, — говорила я сюсюкающим тоном, — ну все, пойдем в кабинку, фотографироваться будем, да? Ой как там интересно! А потом вместе посмотрим снимок. Ну что, пойдем фотографироваться?
Дима шмыгнул носом и гордо ступил в кабину флюорографа.
Что бы он ни делал, как бы ни обидел, ни разозли и ни задел меня, когда он прикидывался ребенком весь мой негатив отступал, потому что он был каким угодно, но только не маленьким, а вид огромного волосатого детины очень забавляет.
Дима периодически приходил ко мне в медблок в качестве пациента. Он работал на самом нижнем, восьмом этаже, там находились все системы жизнеобеспечения нашей тюрьмы. По сути, это здание было бункером, но по назначению использовалось лишь раз — в годы Великой Отечественной. По образованию Дима был инженером, и отлично разбирался во всей технике, электрике и прочем. На самом деле руки у него были очень даже из плеч, и на все их он был мастер. За работу в самом низу, он жил на самом верху, на первом этаже в мужской части здания.
