Из всех наставников лагеря Лукина казалась Велимиру самой строгой. Насколько ему уже довелось слышать, Далия Степановна всегда разговаривала с кадетами и коллегами предельно четко и сдержанно. Ни один волос из седой прически пожилой дамы не выбивался, идеально ровная спина не сгибалась ни на сантиметр. Далие Степановне не хватало разве что короны для завершения царственного образа!
Казалось, такие дамы по определению не могут нарушить закон. Или как раз такие и могут?…
— Итак, — продолжала она, прохаживаясь перед аудиторией, — ваша воля, выраженная в специально выработанном порядке слов, может изменить природу вещи или заставить магическое создание подчиниться вам. Кто назовет главный принцип этого действия?
Руки Петрова и Ярослава одновременно взметнулись вверх. Велимир помешкал секунду и тоже поднял руку.
Наставница пробежала холодным взглядом по лицам желающих.
— Великий, прошу.
Велимир встал и, стараясь смотреть бесстрастной наставнице прямо в глаза, ответил:
— Каждый предмет в природе и каждое создание обладает своей внутренней живой энергией. Волхвы называют её «искрой Ра», частичкой Всетворца Рода.
При упоминании волхвов ее тонкие седые брови чуть нахмурились.
— Охотник должен почувствовать эту энергию и направить, — закончил Велимир.
Ярослав и Ваня глянули на него с похожей ревностью. Петров даже с каким-то отчаяньем, будто его теперь непременно вытурят из лагеря.
Наставница удостоила его всё тем же кивком и разрешила сесть.
— Верно. Подчинить своей воле этот дух, пользуясь словом, жестом или усилием мысли. Речевое воздействие — самое простое, поэтому вы начинаете обучение с него. Но лично я хочу заметить, что это лишь кажущаяся лёгкость.
Она еще раз обвела притихших воспитанников колким взглядом. Весь вид наставницы как-бы подтверждал её замечание:
— Вы должны также помнить, что любое ваше слово, особенно брошенное в сердцах, несёт в себе вашу силу. Разумеется, серьезное проклятие можно оформить только сознательно, — она мельком взглянула на Руслана Романовича Волкова. Наставник по заклинаниям Нави сидел тут же за большим учительским столом. — Но всё равно, не должно Охотнику бросаться словами.
Аудитория напряженно притихла, а Велимир снова вскочил с места и, со всей возможной невинностью, спросил:
— А может ли Охотник врать?
Далия Степановна впервые за урок растерянно заморгала:
— Что, простите?
Остальные кадеты с не меньшем удивлением уставились на Велю.
— Врать. Что будет, если Охотник за Кривдой соврет?
