— Добрый день, Вера.
Вера вскочила с места, как ужаленная, едва не запнувшись за собственные ноги:
— Здравствуйте, Агата Яковлевна!
Высокая стройная женщина сдержанно улыбнулась. Очень сдержанно, но всё-таки не враждебно. Потом обошла стол и села в своё кресло:
— Присаживайся, милая. Я очень рада, что ты приняла моё приглашение, и мы можем поговорить в спокойной обстановке.
Вера, как подкошенная, плюхнулась обратно в кресло. Стоило признаться хоть себе самой, как бы ни было ей страшно встречаться с матерью Якова, отказаться от её приглашения было бы еще страшнее.
— Я… тоже рада, — произнесла она на удивление спокойно.
— По сути, это — наше первое нормальное знакомство. К сожалению, сын не счел нужным.… Но я, знаешь ли, не люблю недосказанности.
Вера благоразумно не стала уточнять, почему именно сын «не счел нужным». Впрочем, это не совсем правда, Яков предлагал устроить встречу с его родителями, хотя сам уехал из родительского дома со скандалом.
Только Вера всё никак не могла набраться смелости.
— Вхождение в семью такого положения, как наша — это определенная ответственность, — действительно, без обиняков, прямо заявила Агата, — и определенные обязательства. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я.
Две золотые ящерки, обвивающие карандашный стакан, вдруг ожили и суетливо забегали по столу, ловко разбирая бумаги, свитки и еще какие-то мелочи. Один листок попал прямо в руки хозяйке, и она мельком глянула на него, ожидая, видимо, от гостьи какого-то ответа.
— Понимаю, — едва слышно прошептала Вера.
Зачем она её вызвала? Захотела лично высказать всё то, что раньше пересказывали «добрые» люди?
Неожиданно Агата Дивидова напомнила Вере её тётку Степаниду. Сложно было вообразить что-то общее у деревенской бабы и «горной ведьмы», но Вера почувствовала, что для будущей свекрови она будет — уже есть! — та же бедная, ненужная родственница. Приживалка!
— Вы можете не верить, но мне на самом деле ничего от Вас не нужно! — выпалила она.
Впервые за весь разговор Вера посмотрела прямо в темно-зеленые глаза «малахитовой» госпожи. Девушку словно вдавило в кресло огромным камнем, но она не опустила глаза. Благородное лицо Агаты Яковлевны при этом выражало полное спокойствие, даже какое-то смирение.
— А мне от тебя — нужно, — ровно произнесла она. — У нашей семьи возникли некоторые трудности, и ты, как уже практически наша родня, можешь помочь с их решением.
