Я полюбовался на сделанное и открыл глаза. Конечно, обычным зрением не увидеть эфирной сетки и тем более тоненькой ниточки, что мне удалось проложить. Позже она увеличится до нужных размеров.
Ночь начала свежеть – подул ветерок с моря, принося родные ароматы. Забрехал пес в деревне неподалеку – это из нее люди прокопали канал. Сейчас там тьма, все спят, только вот пес что-то почуял. Но и ему в предутренний час особо не хотелось лаять, вскоре утих.
Огромный филин пронесся над головой. Дал еще круг. Потом стал хлопать крыльями, мощно гоняя воздух, и в итоге сел на старую жердь.
Склонив голову набок, громко ухнул.
Это не сама птица прилетела, а здешний главный дух в ее обличье. Благодарит. Чувствую, как силы полнят меня, и воспринимать мир становится легче, – я вошел в глубокое взаимодействие с местностью.
Поклонившись, двинулся дальше – идти не менее двух верст. На ходу принялся обдумывать и предугадывать: встречу ли там нечто похожее на призраков? Нарываться на драку вообще нет желания, да и усталость дает о себе знать, несмотря на гармонизацию сил.
Филин продолжает сопровождать меня, то ухая, то хохоча, а иногда словно рыдая. Меня это только успокаивает. Нервничать может заставить полная давящая тишина.
И снова люди нарушили естественный ток, вырубив светлый березовый лес и распахав поле. Маленькое скопление эфирных уплотнений теперь словно бы отмирает и усыхает, лишившись былого основания. Я давно заметил, что скопления возникают в наиболее диких местах и точно вне городов.
К счастью, драться ни с кем не пришлось, но работы тут намного больше, чем со рвом. Небо начинает светлеть, так что нужно спешить.
Лечение больного места далось предельным напряжением сил. Когда все закончилось, я упал там же, где стоял.
– Дышит, кажись, – прорвался голос. – Но грязный какой, словно свин. Одежда порванная, расцарапанный… Упился поди вчера.
– Калдырь! – заключил другой голос.
– А ведь юный еще, но синяк, – ввернул первый.
– Да-а… овладел им змей. Хорошо хоть я не пью.
– А ну врать-то! – возмутился первый. – Кто давеча выхлебал пива, три во-о-от таких кружки?!
– Вот заливаешь… Они маленькие были, считай на несколько глотков.
– Харя ты! Так чего брешешь?
– Я на свои не пью, а ежели угощают, то грешно отказываться.
Удалось продрать глаза. Перевернулся и глянул на спорщиков, увлекшихся так, что даже не замечают меня.
Наконец, мужики обратили внимание.
– Ну! Не стыдно тебе, пьяница? – спросил тот, что слева – постарше, русоволосый и русобородый.
