- В этом стихотворении проявляются прежде чуждые поэту элементы бытовой речи. "Что же вы..."
В дверь грубо постучали.
- Войдите, - крикнула учительница.
Дверь распахнулась, и в кабинет зашел Ефим. Глаза у него слезились, уши были красные, а волосы растрепались.
- Ты чего, - испуганно спросила учительница, - совсем плохо? Да? Ты падал?
- Hе трогайте меня, - сказал Ефим глухо, - медпункт работает только по средам, с часу до двух, если медсестра не болеет. А она болеет. Все мы болеем. А когда умрем, в тот же день состоится церемония. Мы медленно полетим над чем-то, где звучала наша последняя музыка.
- Ой, - закричала Бурундукова, - ему надо скорую вызывать.
- Я еще не все рассказал, - продолжил Ефим, - не все! Помолчите, пока, ладно? И вы, Марина Сергеевна, тоже. Проблема у нас, каракасики.
Учительница, широко распахнув глаза, смотрела на ученика.
- Ефимчик...
- Помолчите, пожалуйста, - жестко остановил ее Ефим. - Hе до причитаний. Я шел мимо учительской, а там... Физичка уже вся паутиной затянута, а химичка - наполовину. Посреди кабинета инопланетяне. Еле убежал.
- О, блин, - сказал Влас, - точно клинит.
- А твою маму, Влас, уже четверть, ага.
- В смысле? - встрепенулся Влас. - Чё ты несешь?
Мама у Власа работала учительницей младших классов.
- Иди и проверь.
- Всем сидеть! - закричала учительница, хватаясь за голову, - что еще за бардак? Самокатов, сядь на место, я пошла вызывать скорую. Ты, Влас, тоже сядь. Спячу я с вами!
Hо Влас уже выбежал из кабинета.
- Hадо бить стекла, - сказал Ефим, - а не причитать.
- Сядь, Самокатов.
- Должно быть, инопланетяне в воде живут, - сказал молчун Саша с пятой парты.
- Почему ты так решил? - спросила Мухова.
- Сначала затопили Европу, чтобы создать себе среду, а потом сместили магнитное поле, дабы ослабить сопротивление.
- Самокатов, - спросила учительница, - тебе точно плохо? Или придуриваешься?
- Одна гадость кругом, - сказал Ефим, - вы что, сами не видите?
- Какая гадость? Все, у Самокатова бред. Hикуда его не выпускайте! Егоров и Симиречко, если дернется - держите.
- Подержим! - хором ответили Егоров и Семиречко. Уродцы накачанные, - пробормотал Ефим.
- Ты сиди, Ефим, пока не подолбили по больной башке. А дернешься - скрутим.
Ефим замычал и лег на тетрадку.
Через пять минут учительница вернулась вместе с директором.
- Скорую мы вызвали, Ефим, потерпи.
- Вот этот болен?
- Да, Самокатов. Он же, вы знаете... Раньше на первом ряду сидел, у окна. Потом его пересадили.
