Вспомнились домашние пироги, булочки, которые готовила мать. Какими они были вкусными: пышные, румяные, присыпанные пудрой, а в середочке начинка из кураги и лимонов. Мама за раз выпекала три противня, и каждый мог брать себе, сколько влезет.
В начале третьего месяца в лагерь с запада пришел большой отряд: двадцать всадников и триста человек пеших воинов. Они доставили обоз из сотни повозок и пригнали большую толпу пленных.
Возглавлял отряд высокий сухопарый мужчина с длинными до плеч белыми волосами, высоким, горбатым носом и большими глазами зеленого цвета. При нем находилась маленькая девочка, такая же белобрысая, горбоносая и глазастая. Впрочем, не такая уж маленькая, просто тощая и нескладная, как все переростки.
В лагере заговорили, что этот отряд вернулся из Бактрианы, и будто бы беловолосыми захвачена Арахозия.
— Видишь, — сказал Свами сердобольный каменщик, — у пленных коричневые одежды и накидки из козьей шерсти. Так одеваются одни бактрийцы. И бороды стригут, и волосы красят хной только они. Посмотри, какие у всех крашенные гривы. И не стыдно же ведь.
— А верно, что Арахозию? — спросил, не поверив, Свами. — Я-то слышал, что крепость этого города непреступна.
— Про крепость я ничего не знаю, — ответил каменщик. — Но ты посмотри, столько они награбили добра!
С повозок сгружалась всякая утварь, короба, сундуки и мешки каждый, по меньшей мере, по полтора киккара16.
— Одного хлеба всем нам с избытком хватит на год вперед. Такого в деревне не держат. По всему видно, что разграблен не малый город. А ближайший из таких — Арахозия, — каменщик с живым участием следил за разгрузкой добычи и от полноты чувств крякнул. — Эх, похоже, что их шад удачливый налетчик и умелый командир. А посему, как закончим стену, разумным будет поступить в их войско. А ты что скажешь?
— А кто это «Шад»?
Каменщик указал на высокого мужчину.
— Это имя?
— Не знаю. Да только шад у них второй после вождя. Здесь он главный. У него есть сын и дочь. Вон та, на журавлиных ножках, как раз она, — каменщик показал на белобрысую девчонку. — Шад ее любит больше, чем сына и всегда держит при себе. Ничего девчонка, да?
Свами пожал плечами.
— Эх, был бы я моложе, да хотя бы в твоих годах, поверь мне, заполучил бы эту птаху.
— Зачем это вам? — удивился Свами.
— Затем, чтобы жениться, — ответил каменщик, не отрывая глаз от белобрысой девочки. — У серов закон такой: они не разбираются, кто ты, каменщик, скажем, или знатный господин. Будь ты хоть самый разнесчастный горемыка, но, если приглянулся их девице, никто препятствовать не станет — поженят и звания не спросят.
