«В левом у вас пробки нет, небольшая пробочка в правом. Покапаете в правое ухо персиковое масло, три раза в день. И обязательно попрыскаете в нос. Смотрите, как капать. Спинку выпрямили. Подбородочек уперли в грудь. Чтобы нос был полностью открыт. И делаем один-два „пшика“ в каждую ноздрю. Морской водичкой обязательно капаем, капельки я вам сейчас выпишу. Три-четыре дня полечитесь, приходите повторно. Если улучшения не будет, запишемся на томографию, посмотрим сосудики», — общительный доктор уклончиво рассказал о возможных проблемах проходимости тонких кровеносных сосудов мозга, которые не выявить без аппаратного обследования, и посоветовал для начала устранить другие недостатки. Довольно подробно и хорошо поставленным голосом он объяснил связь ушных проходов с носовыми пазухами и прописал капли в не понравившийся ему нос. Холёные белые пальцы и искусно подстриженные мужские ногти невольно притягивали взгляд. Эти ухоженные ногти ничуть не уступали розовому маникюру молодой женщины за регистрационной стойкой, пальцы которой исполняли округлые пассы над карточкой пациента. «Дивин Вадим Анатольевич». — «Полных лет?» — «Пятьдесят шесть».
Вадим Анатольевич три дня добросовестно капал всё, что приказали, и толкотня в ухе прошла, так что он почти зауважал чистюлю-доктора. Правда, пульсация проходила и раньше, сама собой, чтобы потом огорчить непременным и неожиданным возвращением. Вернулась она и на этот раз, разочаровав во врачебных чарах. Но теперь уже кровь в ухе настукивала не только по утрам. Бывало, что утром, наоборот, всё хорошо, а вечером вдруг застучит и не проходит всю ночь и весь следующий день.
Вечерами, на фоне усталости, пульсация стала приходить чаще, и Вадим неизбежно вспоминал скомканные рассуждения доктора про тонкие сосуды, которые можно проверить и полечить при необходимости, хотя это не самая простая и скорая процедура.
А ещё стук в ухе вызывал воспоминание о дурацком предложении, поступившем ему на похоронах Фёдора Канцева.
Сашка Рылов, товарищ по холостяцкому общежитию, неспешный добрый увалень, проявивший удивительную настырность и отыскавший Вадима, за что тот был ему крайне благодарен, вдруг привязался, как репей, — Фёдора ещё не закопали: уважь покойника; мол, он хотел попросить лично, но не успел.
Канцев наказал Вадиму переписать художественный опус своих Интернет-любимчиков. Зачем? Очевидный каприз больного на голову человека. Потакать ему Вадим не собирался ни разу, но пообещать Рылову хотя бы прочитать текст в Интернете пришлось — иначе бы тот не отстал.
