Георгий вопросительно посмотрел на своего начальника. Кузьмич, знавший бывшую супругу Канцева, покачал головой — не она.
— Это Наталья Викторовна, — сообразил представить даму Фёдор Викторович. — Моя дорогая помощница. Между прочим, ведёт очень интересные кружки во Дворце молодёжи. Спасибо ей большое, что пришла. Это её заботами тут всё устроилось. Я бы один не справился.
На столе, застеленном химической скатертью-клеёнкой с кружевными краями и выпуклыми розово-синими цветами на белом фоне, стояли длинные тарелки с нарезками мяса, колбасы, сыра и красной рыбы двух тонов — яркого и бледного; в небольших хрустальных вазочках — заправленные майонезом салаты из магазина; на белом блюде из лёгкого стеклопластика — крупно порезанные тепличные помидоры с огурцами, жёлтый и красный перец и разная зелень. Между тарелками — стопки, фужеры, открытые баночки с аджикой, хреном, горчицей, зелёными оливками, чёрными маслинами и маринованными корнишонами. Центр стола занимали бутылки — виски, коньяк, водка, вино, вода.
Над столом косо висела люстра с широким плоским плафоном, одной лампой и двумя пустыми патронами. Крюк, на котором висела люстра, вылез из потолка, белые провода, замотанные синей изолентой, свисали, как будто их только что скрутили, не успев убрать.
Тюль, отодвинутая от ведущей на лоджию приоткрытой двери к широкому окну, слабо шевелилась под дуновением тёплого ветерка. У окна стоял узкий стол из дерева, повыше кухонного, вровень с подоконником. На нём громоздились стопка чистых тарелок, бокалы, порезанные хлеб и батон, фрукты в вазе, коробки сока и целая батарея запасённых бутылок.
Окна квартиры выходили на запад. Угол соседнего здания скрыл их наполовину от вечернего солнца, но и оставшегося было достаточно, чтобы поддерживать стоящую в квартире духоту. Лица гостей повлажнели, по спинам предательски потекли потные ручейки. То, что Канцев называл одним из ценных качеств своей квартиры — очень тёплая — сегодня сказывалось явным недостатком.
Фёдор Викторович был небрит. Колючая на вид седая щетина густо покрыла подбородок и пухлые щёки, укрывая нездоровый румянец. Глаза наигранно блестели. Движения резки, порывисты и не все уверенные. Случавшиеся пошатывания, как и всё остальное, можно было, вкупе с жарой, отнести на счёт алкоголя, но слишком уж часто Фёдор Викторович сам обозначал эту причину вслух, рассказывая, что накануне гулял с приезжавшими однокурсниками, а сегодня начал поправляться с обеда, и потом продолжил с Наташей и Олежкой.
