Бабушка любила базар и умела выбрать на нём настоящий товар. Её внуку понравился базар виртуальный, на котором, как он считал, найдёт нужные ему ключи разумения, сокрытые могучим информационным шумом.
Первым его открытием были лекции назвавшегося профессором Жданова.
Профессор учил восстанавливать зрение, тренируя мышцы глаз. Специалист-оптик, кандидат физико-математических наук, он оседлал конька, в котором был силён, — метафизическое представление о работе оптической биосистемы.
Канцеву было понятно, что это только один из возможных взглядов на проблему ухудшения зрения, не отвечающий на все вопросы. Но ведь каждый честный взгляд важен. Один пропустишь, и не будет необходимого разнообразия. А проповеди Жданова был яркие, понятные с технической точки зрения, и человечные. Гимнастика, которую делал этот не очень спортивный человек вместе со всеми, «Школьный вальс», который он запевал для настройки аудитории на общую добрую волну — неудивительно, что женщины-слушательницы вращали за ним глазами и сводили их в точку на гимнастике, а потом старательно подпевали. Даже Фёдор Викторович, косящий одним глазом на экран компьютера, не выдерживал и мурлыкал, замирая над самолётиком:
«Когда уйдем со школьного двора
Под звуки нестареющего вальса,
Учитель нас проводит до угла,
И вновь — назад, и вновь ему с утра —
Встречай, учи и снова расставайся,
Когда уйдем со школьного двора».
Но почему у Канцева проскочило словечко «проповеди»?
Лекции и беседы, заочным свидетелем которых он был, правильнее было назвать антипроповедями. Потому что пожилая гвардия аналитиков и правдолюбцев не пропагандировала и не агитировала, она предлагала поговорить о жизни, звала слушателей к любви и справедливости, отрицала хитро навязываемую традиционными проповедниками ценность — иметь деньги и маскируемую ими цель — иметь много денег.
Пророки, проповедники, учителя и жрецы — всё это не точно, не про них.
Если они учителя, то только в силу возраста и профессиональной привычки излагать материал.
Если они жрецы, то только в силу желания поделиться жизненным опытом и склонности к жизнеречению.
И Жданова, и других интересных ему просветителей — от авторов книг Внутреннего предиктора СССР до засветившихся на дисплейном глазу Петрова, Зазнобина и Ефимова — Фёдор звал про себя «технарями». Сам технарь, он считал совершенно естественным стремление других «технарей» проанализировать причины кризиса цивилизации, выбравшей технологический путь развития. Кто, кроме них, привыкших анализировать разнообразные данные, не останавливаясь перед их недостаточностью, противоречивостью или избыточностью, мог разложить ход времён, чтобы увидеть закономерности и ошибки, причины и следствия, и синтезировать возможное решение?
