Вошёл — родители шуршали авоськами на кухне. Ну и я тоже стал разгружать свою. «Привет», — на ходу бросил и — к холодильнику. «Здорóво», — не глядя на меня, просопел отец, грязные банки в раковину выставлял, а сам весь зарос седой щетиной, отчего лицо тоже казалось нечистым. Зато мать, как на параде, повернулась всем корпусом: «Здравствуй, Марк!» Я — эти торжественные нежности уж очень худо переношу — пригнул голову. Как раз и в холодильник глядел, вглубь. А отец как будто почуял, не сходя со своего места, по голове этой вопросом — бабах! «Бутылки-то сдал?»
«Н-не, не сдал…» — только сейчас вспомнил я про его наказ; в авоське запутался, хлеб оттуда доставая.
«Забыл?» — догадался отец, усмехнулся, всё так же в раковину уставясь.
«Забыл…» — виновато сознался я. Был бы их целый рюкзак, а то — от силы штук пять, раза три пили с ним пиво… Но не в количестве дело, отец не хотел, чтоб я расслаблялся, как он говорил. В последнее время он очень был мной недоволен — тем, как вообще живу. И только из деликатности, может быть, (да и собственной гордости, конечно) не называл недоделанным. Услыхал однажды по радио песню «Агаты Кристи» «Дворник», по нашему местному радио, конечно: «Дворник, милый дворник, подмети меня с мостовой…» — и не выдержал, бросил в сердцах: «Песенка-то как раз про тебя, парень!..» Вот он и пытался всё муштровать меня, по мелочам…
А сейчас он заурчал под нос себе какой-то мотивчик, по обыкновению, без мотива — слуха-то у него нет — что-то бодренькое, как будто обрадовался — недоделанности моей, своей проницательности, что ли; уж не знаю. И как чёртик меня ущипнул…
«А я работаю в выходные…» — протянул я, на всё той же ноте, понуро, — подделываться не пришлось.
«Как это? Вот так да! — вскинулась мать. У неё лицо пятнами пошло. — Что тогда…»
«Работаешь?» — повернувшись ко мне, остро взглянул отец.
«Да, — буркнул я, убрав взгляд в сторонку, куда-то на холодильник, на верхний дальний угол. — Машзал сгорел. — Я перевёл дыхание. — Теперь надо восстанавливать».
«Ваш машзал?» — отец нахмурился.
«Не-е, — я мотнул головой, — не наш…»
Начал объяснять, какой, даже входя в подробности, но как-то быстро выдохся и остановился, даже посмотрел, устало, в его недоверчивые глаза.
Это была правда. Почти правда. Машзал в самом деле сгорел. Только вот я… Да, мастер уж было назначил послать меня от участка в сводную бригаду, но — потом одумался. А мне, мне это всё равно как-то помогло сейчас… соврать по всем канонам реализма.
