прогресса культурного путь.
У каждой науки свой метод,
и в область специальную лезть
с профанным подходом, как этот,
тебе, брат, не делает честь».
Напомнит про школы и стили,
про смену и связь парадигм
(ну, что-то и мы проходили,
хоть это давно позади).
Интертекстуальность отметит,
к большим отошлет именам.
«А смерть, там, любовь или дети,
так это, прости уж, не к нам.
И жизнью поверить культуру
нельзя — там другой алгоритм,
а тот, кто не верит в структуру,
пусть пламенем синим горит.
И дискурс твой контрпродуктивен,
пусть даже как творческий ход».
О Боже, зачем мне противен
родимый научный подход?
Когда ты на собственной шкуре
проверишь, что жизни — в обрез,
к вояжам, науке, культуре
слабеет былой интерес.
Любви разнополой терзанья
(с другой я, пардон, не знаком)
уходят — приходит сознанье,
что главное в чем-то другом.
Становятся брачные узы
у многих с годами, увы,
привычкой, рутиной, обузой
и тянутся из головы.
И только одно остается —
смех детский и жалобный плач.
От них только сердце забьется,
а горечь былых неудач
и мелких удач эйфория
уйдут вместе с пеной страстей.
И жизнь удалась бы, умри я
без страха за судьбы детей.
(июль-август 2008, Бронкс)
