Провалы глазниц затянуло розовой кожей, век не было, вместо них на лице белели пятна шрамов.
— Чего молчишь? Испугался? — улыбнулся он.
Я сглотнул.
— Нет, — соврал, конечно.
Он снова улыбнулся:
— Здравствуй, Тиш.
Я не выдержал. Хлюпнул носом, сам от себя не ожидая такой подлянки.
— Брось, Тишь! — хохотнул он, — У меня и ноги и руки целы, и голова вроде на плечах. А слепота умному не помеха.
— Как же так? — тихо спросил я, но к нам уже шел барон, и я повернулся к нему.
Папаша достал из кармана связку ключей, и сунул их мне со словами:
— Мы с мастером Рушем в село. Там разобрать дела кое-какие. К обеду будем. А ты начинай с подвалов. Приеду, помогу, — тяжело залез в седло, подождал, когда слепой мастер тоже усядется, и пустил коня рысью, выезжая за ворота.
Вот так вот. Ни тебе «доброе утро», ни тебе «как спалось»… Словом, суровые будни семейства Райенов.
Интересно, чем он мне помочь собрался? Если что, я темноты не боюсь. Я вижу в темноте. Этого, правда, никто не знает. То, что темнота для меня не помеха, я понял в слепом штреке на Серебряных Рудниках. Когда мастер-обходчик случайно выронил лампу, и та разбилась, вылив нам под ноги черное масло. Помню, мне тогда очень не по себе стало. Темень кромешная, тощая крепь над головой, под ногами вода хлюпает и серой воняет. Но через несколько мгновений я понял что вижу. Все вижу. Правда, это самое «все» странно-серого цвета разных оттенков. И чуть-чуть зеленоватого. А мастер стоит, не двигаясь, и ругается на трех языках сразу. Один из которых — шушальский! Древний, жуть. Нас в Академии его учить заставляли. Я мастера тогда сильно зауважал. Даже грузчики в порту так не умеют! Взял его за руку и тихонько провел по шахте до подъемной клети. Но, о том, что вижу в темноте, не сказал. Мало ли. Я и сам удивился.
После завтрака, прошедшего в моем гордом одиночестве — девчонки еще не проснулись — я спустился в наши подвалы.
О! Эти подвалы — отдельная история. По площади они занимают даже больше, чем весь наш двухэтажный дом над ними. Тяжелые сводчатые потолки, толстые стены из огнеупорного старого кирпича, перекрытия — всё совсем непохожее на строение сверху. Вглубь подвалы тоже уходят на два яруса, и у меня всегда возникало чувство, что фундамент на этом месте был давным-давно. На него и надстроили потом наш дом. Как мы втроем умыкали ключи из кабинета, как лазали по этим подвалам, я расскажу в другой раз, а сейчас, решив начать с северной стороны, я спускался по винтовой лестнице на нижний ярус.
