— Мама?! Что ты здесь делаешь? — вскричал я. Ответ уже был мне известен.
— Спокойно, Миша! Присядь. Я пришла обсудить с Ларисой Валерьевной и вами вашу проблему.
— Но я же просил тебя не приходить!
— Знаю. Видишь, как получается: я пришла сама, ты меня не просил, так что никто не обвинит тебя в этом.
Я был совершенно оглушён. В класс вошёл Глеб. Он, как всегда, улыбался, но выглядел немного трусовато.
— А ты, должно быть, Глеб? — с улыбкой спросила мама.
— Да.
— Я мама Миши. Он рассказывал нам с мужем о том, что у вас возник конфликт, и я решила прийти, чтобы мы могли все вместе это обсудить. Садитесь.
Мы сели. Глеб смотрел невинным взглядом, я сохранял непроницаемое выражение лица.
— Давайте выслушаем всех по очереди, — сказала мама. — Расскажите, в чём у вас непонимание. Глеб?
— Да в общем-то нет никакого непонимания.
— Кадыков, отвечай нормально. Мы тут сидим не просто так, — вмешалась Лариса.
— Я не знаю, почему мы тут сидим.
— Ну хорошо. Миша? — спросила мама.
Я быстро пожал плечами.
— Миша, расскажи Ларисе Валерьевне то, что рассказывал нам с папой.
— Я не буду ничего рассказывать. Я просил тебя не вмешиваться в мои дела! — мой голос прозвучал неожиданно громко и плаксиво.
— Тише! Ты мой сын, и я не могу просто бросить тебя одного и не вмешиваться. Раз ты не хочешь, то я сама расскажу. Глеб, Миша говорит, что ты задеваешь его, толкаешь, воруешь вещи. Это правда?
— Может, такое было пару раз в шутку. Я не думал, что его это так обижает.
— В школе есть дисциплина, Кадыков, и она едина для всех. Ты не имеешь права приставать к другим ученикам, иначе этот разговор мы будем вести уже с директором, — заявила Лариса.
— Уверена, это не понадобится, — улыбнулась мама. — Глеб, теперь ты знаешь, что Мише твои шутки неприятны, и будешь более внимательно следить за собой. Верно?
Он кивнул.
— Вот и отлично! Хорошо, что мы друг друга услышали. Пожмите друг другу руки.
Я исподлобья глянул на Глеба. Тот с улыбкой протянул руку, и я пожал её.
— Можете идти, — сказала Лариса. Мы вышли из класса, а женщины остались разговаривать.
— Я не просил её приходить, — сказал я.
— Конечно, — с ехидной улыбочкой Глеб отправился вниз, в гардероб.
Придя домой, я закрылся у себя в комнате и не разговаривал с родителями. Мама поступила ужасно, и всё же меня не оставляла надежда: а вдруг она права? В конце концов, у меня ведь не было других вариантов. Глеб сказал, что просто не понимал, насколько мне неприятны его издёвки. Он сам протянул руку. Наконец, Лариса пригрозила директором, а Глебу с его успеваемостью проблемы не нужны. Он должен понять, что меня лучше оставить в покое и доставать кого-нибудь другого. Ложился спать я с надеждой на лучшее.
