Минут через десять мы организованной толпой выдвинулись на перрон. В группе Тани в итоге оказалось тринадцать человек, из них только двое мальчиков.
Мы с Надей уселись на свободное сиденье. Электричка тронулась, и несколько минут я наблюдал за тем, как подступающая ночь выпивает из города краски. Я знал: скоро Москва ответит, выпуская в небо сигнальные огни фонарей и прожекторов. Стук колёс успокаивал. Надя положила голову мне на плечо.
— Как ты, милая?
— Очень хорошо.
— Как тебе Таня?
— Понравилась! Она симпатичная.
— Ну вроде… нормальная, — я пожал свободным плечом. — А первокурсниц успела оценить?
— Немного.
— Я думал, они будут выглядеть постарше! С другой стороны, ты тоже иногда выглядишь как школьница, а очень мне нравишься.
Надя потёрлась головой о мою щёку.
— Тебе понравилась какая-то из них? — спросил я.
— Из этих девочек? — она рассмеялась.
— Да.
— Они же маленькие!
— Большинству уже должно быть восемнадцать и более. И мы договаривались попробовать склеить какую-нибудь из них.
— Миш, ну я не могу воспринимать их серьёзно.
— То есть ты отказываешься? — спросил я отстранённо. Кажется, Надю несколько удивил мой тон.
— Давай не в этот раз.
Связь с реальностью вдруг ускользнула от меня. В один миг закружилась голова, в ушах зашумело.
Это был очередной обман, очередное нарушение договорённости, так важной мне! Море раздражения и мучительного ожидания переполнилось, и отвратительная масса, сдерживаемая годами, хлынула наружу. То было цунами, несущее в своих прожорливых недрах обиды, комплексы, страх и предательство. Навстречу этой волне встала другая — чистая, бирюзово-прозрачная — моя любовь к Наде. Волны столкнулись, взрыв перемешал все чувства и мысли в жуткую какофонию, от грохота я зажмурился.
Всё закончилось так же внезапно, как началось. Волны погасили друг друга, и масса воды, повисшая в воздухе, с плеском обрушилась вниз и всосалась в почву. Больше не было моря, осталось лишь мокрое дно, покрытое застарелым мусором.
Щёлк! Все мои чувства как будто отключились. Шум в ушах прекратился, и в мир вернулись обычные звуки. Я обнаружил, что все мои мышцы напряжены до предела, а тело покрылось по́том. Думать было нельзя — только дышать.
Похоже, Надя почувствовала, что что-то случилось. Её голова больше не лежала на моём плече. Я открыл глаза и увидел её встревоженное лицо.
— Всё в порядке?
Я поколебался секунду, но кивнул. У меня не было сил описывать своё состояние. Я вообще не хотел говорить, не хотел думать. Похоже, моё сознание милостиво отключило эмоции, давая мне время прийти в себя. Я постарался расслабить одеревеневшее тело и выдохнул, затем, откинувшись на сиденье, снова закрыл глаза. Надя нежно провела ладонью по моей руке, но я не отреагировал. Долгое время я сидел неподвижно, и Надя перестала меня трогать.
