» не стали, им — даже простой вопрос «почему» это заумь, так же живут, как и жили. Как будто бы отступая назад, я от всего отстраняюсь.
Но так ещё некомфортней — вокруг остались их биоскульптуры. Они физически плотны, но не живут в настоящем. Все они чем-то похожи хоть на кого-то из виденных раньше. Вокруг совсем небольшой уникальности чувства на их лице вся их история личных событий с тем, что её сотворило. Как не сменить планы смерти, не изменить план их жизни. Едут в своё добровольное рабство, потом обратно — где дом, телевизор, и нагревать под собой своё место. Они не знают мать-тьму, они не верят и в свет. Армия сопротивленья-захвата — это они затвердели в ответ на кромешную подлость и сами стали такими. Было бы целое — было б стоглазо, остановиться бы им, оглянуться, но в глубине лица слепы. А если «быть» это так, как «они», то я тогда не вполне бытие, и, значит, кто-то из нас привиденье.
Я не могу с ними быть сопряжён — как каплю масла с водой, меня нельзя смешать, а удалять — сложновато. Все они едут куда-то и проживают своё, фоново осознавая реальность, а я же — фоново еду-живу, перпендикулярно к тому я врастаю куда-то. И я, вмерзая в них, вязну, и прорываюсь, чтоб, продвигаясь в таком измереньи, найти-построить иное.
Закрыл глаза и увидел — там белый клоун ломался на сцене, я даже понял, что начал дремать, и хорошо — пусть появится лёгкость. Рациональность, как будто моргание, вдруг и опять поменяла картинку — как на экране в придурошном жёлтом объёме двое напротив друг друга: Чей-то мобильник на станции вдруг заиграл, и глаза сами открылись. Теперь напротив меня была женщина с мордочкой от Нефертити. Вновь мигнул свет, здесь уже мне выходить, и на меня нажимают. Что-то во мне ещё тихо жило, я не подглядывал и не мешал, просто остался стоять на платформе, засунув руки в карманы. Но только лёгкая паника — я вдруг поплыл вместе с полом, так незаметно пошёл рядом поезд. Кто-то тянул его пыльные окна, чтобы заткнуть ими глотку тоннеля — за ними месиво слипшихся тел, полуспрессованых лиц — словно пощёчины, окна и свет, ускорялись.
Даже меня увлекало, но я устоял, как я сюда и пришёл, так уйду, и меня в этом не будет — найду другие отсчёты. Ну а они, всё такие, будут здесь ехать веками. Здесь ничего не даёт мне надежды, есть только та, что всегда за спиной, перед чем дурь отступает. Ну посчитал-посмотрел, за пределом сознанья-меня, даже в такой капле взгляда без смысла —
