— Какое странное имя.
— Нормальное имя. Она еврей.
(Пра-прабабушку его звали Сарра-Броха, пра-прадедушку Лейзер, и иногда он грозится сына назвать также Лейзером.)
Во-вторых, он дал ей биографию. У Совунианы-Сарры было два мужа. Имя, видовая принадлежность и национальность первого покрыты мраком тайны. Второй — Ворон. Армянин. А сын их — Владимир Соловей. Русский-прерусский, да к тому же оперный певец.
В-третьих, Совуниана повсюду. Я регулярно нахожу ее в своей кровати, на кухонном столе, в ванной, на унитазе, на подоконнике… Кричу:
— Федор, забери свою птицу из ванной! только аккуратно, она мокрая вся.
— Она мылась! и ее зовут Совуниана-Сарра!
Совуниану-Сарру Ф уважает больше, чем меня. Вот кричит из ванной:
— Я выхожу! убери Совуниану из моей комнаты! я не хочу смущать ее своей голостью!
Меня-то можно.
Любить — любит, а в поездку в Париж не взял. Сказал — боюсь, что потеряется. В самолете стюардессы подарили ему коробочку с игрушками-безделушками, и там лежал красный мягкий пушистый червячок, которого надо было дергать за ниточку, чтобы он подпрыгивал. Червячка звали Фликси. Вечером в гостинице Ф сидел и грустно дергал Фликси за ниточку. Потом сказал:
— Нет. Фликси не заменит Совуниану-Сарру. У Фликси нет души.
И бездушный Фликси остался в Париже. А Совуниана-Сарра дождалась Ф в Москве.
11 лет
Сидела в метро рядом с мужчиной, который читал газету «Советский спорт». Он ерзал, пинал воздух ногою, толкал меня коленкой, эхал, охал, хохотал, цыкал зубом, выкрикивал «Ну что ж вы!», «Вот так бы всегда!», «Может ведь!» и еще что-то нечленораздельное. Еще пихался локтями, когда разворачивал и сворачивал газетные листы. 25 минут мы ехали рядом.
И мужчиной этим был Ф.
И газету эту я ему сама купила.
9 лет
Летняя Олимпиада-2012 в Лондоне.
Ф болеет за всех подряд неистово, радуется всякой медали и всякому месту и требует от нас того же. Всякий вздох сожаления с моей стороны или со стороны бабушки вызывает извержение словесного вулкана: «Мама! бабушка! что?! опять! вы! опять вы! что?! все должны побеждать?! все должны забивать?! главное — участие! главное — выступить! ааааа!!!» Пьер де Кубертен был бы им доволен.
Но — весь, весь из противоречий. Когда наша женская сборная по гандболу проиграла кореянкам в четвертьфинале со счетом 23—24, Ф рыдал и, размазывая слезы по лицу, кричал: «Если бы я был президентом мира, я бы поехал сейчас в Лондон и отменил гандбол!!!» Как потом прокомментировал кто-то из друзей — хорошо, что не Южную Корею. А он бы отменил, с него станется.
