— Опыт большой? — спросил я, глядя на его неуверенные движения.
— Опыт — дело наживное, — практически ответил он на мой вопрос, — главное — состояние души.
— Не могу не согласиться…
Я посчитал уже седьмую машину, обгоняющую нас. Как же он на права сдавал?
— …но при такой скорости нас скоро догонят и обгонят наши одногруппники, отсидевшие четыре пары.
— А вот хрен им!
С этими словами он нажал на педаль газа.
Стрелка спидометра с 20 км/ч перескочила аж на 40. Неплохой результат, прогресс на лицо.
Я демонстративно зевнул:
— Вижу, как Шумахер плачет от бессилия.
Сосед, подгоняемый моими издевками, разогнался до 65.
Пальцы рук побелели от напряжения, сжимая руль. В глазах стоял ужас. Но, верный своим принципам, он не сбавлял скорость.
Железный характер, стальной стержень, — подумал я, глядя на его лицо, превратившееся в застывшую бледную маску, — боится, но вида не показывает. Но даже начинающий водитель не должен вести себя так неуверенно. А не купили ли ему эти самые права? На тот момент я еще не знал, в чьей машине я нахожусь.
Светофор, стоявший на перекрестке впереди, загорелся красным светом. Наш автомобиль не сбавляя скорости, хладнокровно проехал мимо него. Вдогонку нам раздались возмущенные сигналы. Немного придя в себя, я с любопытством посмотрел на соседа.
— Забыл про тормоз, — тихо оправдался он.
Мимо нас проехал автомобиль с гордой надписью «ДПС». Не по нашу душу, но я увидел в нем знак свыше. Предупреждение.
— Дружище, так дело не пойдет, — сказал я, — мы скоро не только будем жалеть, что сбежали. Мы скоро вообще ни о чем жалеть не будем.
— Думаешь, стоит вернуться?
Его запал стал проходить. А вот мой — нет.
— Думаю, надо выехать за город и там развернуться по полной, — я не был удовлетворен таким результатом, мне хотелось большего. Там нет светофоров и гаишников. Простор и свобода! Скорость! И к черту учебу!
Я так завелся, что аж самому страшно стало. Моя кровь, образно говоря, кипела и рвалась наружу. Хватит скуки — в детстве насладился ею по полной. Пришло мое время. Зверь рвется на свободу. Никаких авторитетов. Никакой морали. Никто не указ. Мне вдруг стало тесно в этом городе, где на каждом перекрестке стоят светофоры, вдоль дорог висят знаки, указывающие, что можно делать, что. Где вместо свежего воздуха — бодрящий дым из выхлопных труб. Где многоэтажные дома закрывают горизонт, радугу, солнце, облака. Оставляя людям лишь малую часть неба, а ночью — ничтожное количество звезд, в которых даже опытный астроном не отыщет ни одного знакомого созвездья. Хотелось ветра в лицо, чтобы слезы из глаз. Такого простора, чтобы не было препятствий на все 360 градусов вокруг. Такой свободы действий, чтобы потом было не стыдно за бесцельно прожитые. В конце концов, не я заварил эту кашу. Но я готов ее расхлебывать.
