— Права тебе еще долго не понадобятся, — заметил Васильев.
Васька только выплюнул уже ненужные зубы.
Несмотря на значительный причиненный ущерб, комбайн списали, дело спустили на тормозах. Но только из жалости к трем детям и Марии, которая проплакала от стыда все праздники.
С этих пор все в поселке стали называть Ваську не иначе, как Васька-комбайнер. Беды на него сыпались одна за одной. Неоднократно обещанный развод замаячил с новой силой. Ни о какой работе, ни о каких деньгах, теперь не приходилось даже мечтать. Дурные мысли о собственной никчемности и тотальном невезении мягко, но настойчиво, подталкивали к суициду. Тогда Васька, глядя в зеркало на свое разбитое лицо, думал, что опустился на самое дно. Как и всегда, наивный, он опять ошибся. Когда умерла Мария, Васька оказался на таком дне, куда солнечный свет попадал только во время сновидений. Да и тот тусклый. Мрак, одиночество и безвыходность окружили его плотной стеной. И только три пары детских глаз помогали ему не думать о тех составах, которые мчатся по железнодорожным рельсам, на которые так легко можно положить свою неспокойную голову.
— А трагедия случилась, когда Васька твердо решил взять себя в руки и начать новую жизнь, он мне лично сообщил. В тот самый день, перед этим самым, — закончил я эту грустную историю.
О роли Васильева в этом я промолчал. И хотя он не имел к Ваське ничего личного, именно Васильев был виновником этой трагедии. Аля и так знала почти все, а Паху посвящать во все подробности я не хотел. Уж слишком близко он все принимает к сердцу.
Мы некоторое время молчали, думая о превратностях жизни, злодейке-судьбе и несправедливом жребии. Половина еды осталось нетронутой, и давно остыла. От этих холодных кусков на тарелках становилось не по себе. Хотелось побыстрей выйти на свежий воздух.
Перед тем, как сесть в машину, Аля шепнула мне:
— Накажи ублюдка.
Я чуть заметно кивнул головой.
В том, что Альбина одобрила мою затею, я увидел хороший знак. Заручившись ее моральной поддержкой, я стал меньше сомневаться в успехе разведывательной операции. Тема уже порядком надоевшей ответственности оставалась приоритетной, но наказать надо. По хорошо продуманному плану и, по возможности, без насилия.
— Может, просто прокусить шины на его служебном транспорте, — съязвил я, — мне это труда не составит.
Наш разговор происходил по сотовой связи. Аля еще не ответила положительно на Пашино предложение переехать к нему. Ей надо было подумать. И поэтому позвонила из своего дома поздно вечером, когда я уже готовился ко сну. Причиной звонка, по ее словам, было желание узнать мои планы на счет Васильева. Но мне показалось, что ее интересует что-то другое.
