— Ты почему на мою жену сморишь?
Тимофеев удивленно посмотрел на него.
— А что, нельзя?
— Да нет, братан. Хочешь — смотри. Но все же… Почему?
— Тебе правду сказать? — невесело усмехнулся Тимофеев.
Оба не заметили, как автомобиль увеличил скорость.
— Ну естественно, правду. Я тебя за это и уважаю, за правду.
Тимофеев вздохнул.
— Потому что я ее люблю.
Тут раздался грохот. Друзей бросило вперед. На их счастье сработали подушки безопасности.
— Кажется, приехали, — засмеялся Тимофеев, вытирая с губ кровь.
Сквозь шум работающих, но бесполезных дворников, они услышали, как отворилась калитка. Захрустел снег, оповещая чье-то приближение. Затем дверь со стороны водитель открылась, и они услышали голос Кузнечика:
— Ну вы и уроды!
На утро уже никто ничего не помнил. Оно и к лучшему. Незачем друзьям ссориться. Но свои ошибки надо исправлять. Васильев купил два профлиста, а Тимофеев отремонтировал забор Кузнечика, под пристальным надзором хозяина.
— Лучше бы сам сделал, — сокрушался потом Кузнечик, глядя на эту халтуру.
Поезд прибывал на вокзал строго по расписанию. Проводник завершал последние приготовления. Люди доставали свой багаж. Шумели и толкались в проходе. Колеса стучали все ту же, никогда не меняющуюся мелодию уезжающих и прибывающих.
Вечерний город встречал меня приветливым летним солнцем, прикоснувшимся к горизонту, синим небом и легкими облаками. На столике позвякивал пустой стакан, а за окном, все медленней и медленней, пробегали дома, столбы, тополя. Скоро пух полетит, мечтательно подумал я. Красота! Нос чешется, глаза слезятся. Жарко. Душно. Единственное спасение — ливень. Такой, чтобы насквозь. Чтобы враз все сорвать с веток и прибить намертво к земле. Интересно, умел ли дядя дождь вызывать? В поселке хотя бы тополей нет. 1:0, в нашу пользу.
Вот такие неслаженные и путанные мысли посетили меня в тот вечер. Голова плохо соображает, когда после чистого воздуха и необозримого простора — многоэтажки, выхлопной газ, суета — 2:0. И конечно — тополиный пух.
А река у нас — чистая.
На перроне, среди остальных встречающих, меня уже ожидал Паха. Дерганый и взвинченный. Выхватив одной рукой пакет, другой схватив меня за ветровку, чуть ли не за шкирку, он потащил меня к вокзальной площади.
— Давай быстрее, — вел он меня за собой, как пятилетнего ребенка.
— Да что случилось-то? — спросил я, внимательно смотря, как Паха неосторожно размахивает пакетом.
— С девушкой тебя познакомлю.
